Кудри летят журавлями,
морщатся лица-салями,
жабы какие-то сами
с бровями.
*
БЕЗУМИЕ И КАРТИНКА
безумие и картинка
лежит на вулкане льдинка
растёкшаяся от жара
и вроде не амальгама
а ртутной слезой бежит
по улицам одиноким
заблудшей в садах европы
не мы мы рабы системы
мусолим всё те же темы
и режем режем межи
питаемся новостями
глотаем фейки горстями
мечтаем попасть в пастораль
но бьётся тропы хрусталь
и колко под солнцем лежит
*
ДЕКАДАНС
Мы тащим зеркала своего безумия
по улицам прогнившего города
в надежде, что отражённое небо
не упадёт на головы пеплом Везувия,
а где-то с обратной стороны Луны
отражается в зеркалах глубокий Космос
страшной неземной тьмой незнания,
компенсирующей осмос.
Всё приходит в равновесие,
растворится во времени и пространстве.
Ох, уж это разрушительное
декаданство…
*
ИЗ КУСТОВ
Стекать по грани красной тонкой струйкой
и отражаться, и отрожаться.
Идти по лезвию опасной тонкой бритвы
и не свалиться, и не сваляться.
Скользить по тросу между небоскрёбов
канатоходцем, но иноходцем.
Сложить из граней куба слово вечность
невыносимо, вполне носимо.
Такие нынче времена и нравы,
а мы всё пишем, не унываем.
Искусство быть не может быть искусствен-
но пишут, пишут,
иногда читают...
Какая осень!
Дали далеки.
Струится небо,
землю отражая.
Везут медленноходые быки
тяжелые телеги урожая.
И я в такую осень родилась.
Начало дня
встает в оконной раме.
Весь город пахнет спелыми плодами.
Под окнами бегут ребята в класс.
А я уже не бегаю - хожу,
порою утомляюсь на работе.
А я уже с такими не дружу,
меня такие называют "тетей".
Но не подумай,
будто я грущу.
Нет!
Я хожу притихшей и счастливой,
фальшиво и уверенно свищу
последних фильмов легкие мотивы.
Пойду гулять
и дождик пережду
в продмаге или в булочной Арбата.
Мы родились
в пятнадцатом году,
мои двадцатилетние ребята.
Едва встречая первую весну,
не узнаны убитыми отцами,
мы встали
в предпоследнюю войну,
чтобы в войне последней
стать бойцами.
Кому-то пасть в бою?
А если мне?
О чем я вспомню
и о чем забуду,
прислушиваясь к дорогой земле,
не веря в смерть,
упрямо веря чуду.
А если мне?
Еще не заржаветь
штыку под ливнем,
не размыться следу,
когда моим товарищам пропеть
со мною вместе взятую победу.
Ее услышу я
сквозь ход орудий,
сквозь холодок последней темноты...
Еще едят мороженое люди
и продаются мокрые цветы.
Прошла машина,
увезла гудок.
Проносит утро
новый запах хлеба,
и ясно тает облачный снежок
голубенькими лужицами неба.
1935
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
