Закат оранжевый и небо беспокойно.
Проем окна вдруг делается шире.
Когда за ним лучисто, тихо, хвойно,
Я просто появляюсь в этом мире.
Я озираюсь, черной веткой распрямляюсь.
И фыркаю, сподобившись ежу.
Я преломляюсь, ухмыляюсь, устремляюсь.
И я не прихожу, напротив, ухожу.
И на окраине, на стены обернувшись,
Я оставляю все в оранжевых лучах:
Бессонных человеков, взгляды, жесты, души
И в полной тьме и при худых свечах.
Им ведомо, что дальше, все привычно:
Закат, и ночь, и лунный гребешок…
Плита и чайник… И, оживши, спичка
В поблекшей турке вспенит порошок.
Внутри бессонницы вновь поврежден гипофиз.
Разряд, два кубика зевоты, книга, лед…
Из турки на плиту сбегает кофе.
И у стены бессонница растет.
Как тень, сползая в омут потолка.
А я ушел отсюда много раньше.
И грусть моя почти тоской горька,
Но у бордюров остывает флёрдоранжем.
А здесь в садах трезвонят соловьи.
Туман в низины льется молоком.
Снуют по небу звезды-муравьи.
Хоть я еще совсем недалеко.
Но здесь, в садах, бессонница другая.
Она такая легкая и смелая.
Здесь все оранжевое тихо остывает
И постепенно переходит в белое.
И вишен цвет следы мои стирает.
И горизонт смеркается вулканом.
Рождаются цветы, ветра и стаи.
И луч оранжевый становится туманом.
Мой Tелемак,
Tроянская война
окончена. Кто победил - не помню.
Должно быть, греки: столько мертвецов
вне дома бросить могут только греки...
И все-таки ведущая домой
дорога оказалась слишком длинной,
как будто Посейдон, пока мы там
теряли время, растянул пространство.
Мне неизвестно, где я нахожусь,
что предо мной. Какой-то грязный остров,
кусты, постройки, хрюканье свиней,
заросший сад, какая-то царица,
трава да камни... Милый Телемак,
все острова похожи друг на друга,
когда так долго странствуешь; и мозг
уже сбивается, считая волны,
глаз, засоренный горизонтом, плачет,
и водяное мясо застит слух.
Не помню я, чем кончилась война,
и сколько лет тебе сейчас, не помню.
Расти большой, мой Телемак, расти.
Лишь боги знают, свидимся ли снова.
Ты и сейчас уже не тот младенец,
перед которым я сдержал быков.
Когда б не Паламед, мы жили вместе.
Но может быть и прав он: без меня
ты от страстей Эдиповых избавлен,
и сны твои, мой Телемак, безгрешны.
1972
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
