Мы женаты с тобой надцать лет.
Уже ссоримся не так часто.
Даже в самый горячий обед
Меньше острого, больше счастья.
Надцать лет, чтобы чуть улеглось,
Раньше, позже ли всякого срока,
То, что нам предвещала всерьез
Чушь восточного гороскопа.
Я люблю тебя каждый день,
Настроений не замечая.
Как по солнцу июльская тень,
К концу дня по тебе скучаю.
Я болею тобой глубоко.
Знаешь, время тогда тяжелеет,
Когда ты от меня далеко.
Глубоко без тебя я болею…
Что еще есть на этой земле
Без тебя? Что еще мне нужно?
Все огромное в малом зерне.
Напророчь же нам, время-кукушка,
Еще счастливых надцать лет.
Еще несколько раз по надцать.
Чтобы в самый обычный обед
Вновь в тебя необычно влюбляться.
Эти сколько-то разных лет -
Не роман и не юбилей.
Но в прикрытую дверь входит свет,
Входит ливнем в аридность гилей,
Входит снегом в поля онемевшие,
Аналепсисом в сумрак больниц.
В остальной полутьме мы, сумевшие
Собрать вечное из единиц.
Так гранит покрывается наледью,
и стоят на земле холода, -
этот город, покрывшийся памятью,
я покинуть хочу навсегда.
Будет теплое пиво вокзальное,
будет облако над головой,
будет музыка очень печальная -
я навеки прощаюсь с тобой.
Больше неба, тепла, человечности.
Больше черного горя, поэт.
Ни к чему разговоры о вечности,
а точнее, о том, чего нет.
Это было над Камой крылатою,
сине-черною, именно там,
где беззубую песню бесплатную
пушкинистам кричал Мандельштам.
Уркаган, разбушлатившись, в тамбуре
выбивает окно кулаком
(как Григорьев, гуляющий в таборе)
и на стеклах стоит босиком.
Долго по полу кровь разливается.
Долго капает кровь с кулака.
А в отверстие небо врывается,
и лежат на башке облака.
Я родился - доселе не верится -
в лабиринте фабричных дворов
в той стране голубиной, что делится
тыщу лет на ментов и воров.
Потому уменьшительных суффиксов
не люблю, и когда постучат
и попросят с улыбкою уксуса,
я исполню желанье ребят.
Отвращенье домашние кофточки,
полки книжные, фото отца
вызывают у тех, кто, на корточки
сев, умеет сидеть до конца.
Свалка памяти: разное, разное.
Как сказал тот, кто умер уже,
безобразное - это прекрасное,
что не может вместиться в душе.
Слишком много всего не вмещается.
На вокзале стоят поезда -
ну, пора. Мальчик с мамой прощается.
Знать, забрили болезного. "Да
ты пиши хоть, сынуль, мы волнуемся".
На прощанье страшнее рассвет,
чем закат. Ну, давай поцелуемся!
Больше черного горя, поэт.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
