Сон или бред - называй, как хочешь.
Книги под одеялом лежат в рядочек.
Это я. Поправляю ту, что сильнее болит.
Я теперь состою из книг.
Десятое октября в квартире.
Тридцать семь и четыре.
Сон не долгий, некрепкий. Фиго́вый сон.
Лезли правды в глаза мне со всех сторон.
Оказалось их множество, не одна.
И у каждой слеза на щеке видна.
И у каждой в руках - и меч, и щит.
И кричала каждая, что болит...
Так болит, что трудно глотать, дышать.
Просыпаюсь. Книги, холод, кровать.
Где-то бахнуло пару раз - прилёт.
Окна вздрогнули. Рядышком страх прилёг.
Повалили из книг кресты, как странная рать.
Людям на спи́ны ложатся - попробуй снять!
Так и идём с крестами, пока можно дышать,
тяжёлыми, как никелированная кровать.
А над нами - небо, распятое в вышине.
Коченеют души, распятые на войне.
У большого больного мира -
тридцать семь и четыре.
Кстати, Иосифу Бродскому приписывают изречение:"Человек есть то, что он читает".
Так и просится в эпиграф.
Да, действительно) Но здесь будет пока без эпиграфа. Хотя, мысль хорошая. А мне тогда действительно бредилось, что я из книг состою. Такой был сон-бред.
Я Вам верю.
Болезнь не проходит сама. Не нарваться бы на доктора- коновала. Здоровье и мир- самые ценные вещи на земле.
Да, тут не поспоришь. Когда нет этих двух ценностей, всё остальное меркнет...
Держись. Стихотворение замечательное.
Спасибо, Наташа! Держусь. Самое странное, что мы начинаем привыкать к такой жизни. Комендантский час, воздушная тревога, прилёты, ПВО, отключение электричества и т.п. И я не знаю, как к этому относиться... Всё, как будто не с нами, как страшный сон, который когда-то должен закончиться.
Мне кажется, что это просто сон. Соседкин вой, в конверте - похоронка, осколками ичсечен старый клён, с экранов Олин голос звонкий- звонкий. И радость от того что в темноте, в подвалах, замерзая плачут дети. Она кричит: "Распять их на кресте"! Они напасть хотели на рассвете!
Опять сирена. Взрывы. Гаснет свет. И невозможно маме дозвониться, мир заболел, наверно, это бред! Но почему так страшно долго снится?
Мне кажется, что это просто сон. Соседкин вой, в конверте - похоронка, осколками ичсечен старый клён, с экранов Олин голос звонкий- звонкий. И радость от того что в темноте, в подвалах, замерзая плачут дети. Она кричит: "Распять их на кресте"! Они напасть хотели на рассвете!
Опять сирена. Взрывы. Гаснет свет. И невозможно маме дозвониться, мир заболел, наверно, это бред! Но почему так страшно долго снится?
Мне кажется, что это просто сон. Соседкин вой, в конверте - похоронка, осколками ичсечен старый клён, с экранов Олин голос звонкий- звонкий. И радость от того что в темноте, в подвалах, замерзая плачут дети. Она кричит: "Распять их на кресте"! Они напасть хотели на рассвете!
Опять сирена. Взрывы. Гаснет свет. И невозможно маме дозвониться, мир заболел, наверно, это бред! Но почему так страшно долго снится?
Мне кажется, что это просто сон. Соседкин вой, в конверте - похоронка, осколками ичсечен старый клён, с экранов Олин голос звонкий- звонкий. И радость от того что в темноте, в подвалах, замерзая плачут дети. Она кричит: "Распять их на кресте"! Они напасть хотели на рассвете!
Опять сирена. Взрывы. Гаснет свет. И невозможно маме дозвониться, мир заболел, наверно, это бред! Но почему так страшно долго снится?
Спасибо! Потрясающе...
Прекрасное стихотворение. Добра Вам, Тамилка!
Спасибо, Ирина!
Всем нам мира и тепла.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
За то, что я руки твои не сумел удержать,
За то, что я предал соленые нежные губы,
Я должен рассвета в дремучем акрополе ждать.
Как я ненавижу пахучие древние срубы!
Ахейские мужи во тьме снаряжают коня,
Зубчатыми пилами в стены вгрызаются крепко;
Никак не уляжется крови сухая возня,
И нет для тебя ни названья, ни звука, ни слепка.
Как мог я подумать, что ты возвратишься, как смел?
Зачем преждевременно я от тебя оторвался?
Еще не рассеялся мрак и петух не пропел,
Еще в древесину горячий топор не врезался.
Прозрачной слезой на стенах проступила смола,
И чувствует город свои деревянные ребра,
Но хлынула к лестницам кровь и на приступ пошла,
И трижды приснился мужам соблазнительный образ.
Где милая Троя? Где царский, где девичий дом?
Он будет разрушен, высокий Приамов скворешник.
И падают стрелы сухим деревянным дождем,
И стрелы другие растут на земле, как орешник.
Последней звезды безболезненно гаснет укол,
И серою ласточкой утро в окно постучится,
И медленный день, как в соломе проснувшийся вол,
На стогнах, шершавых от долгого сна, шевелится.
Ноябрь 1920
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.