***
Сколько помню себя, в пути всегда рядом был зверь —
как стемнело, на острове Русский к ноге притулился лис.
Это летом, а ноябрьский приморский Ейск
мне послал собаку, так мы с ней по пляжу плелись.
Друг, скажи, и друг говорил на своём —
о своём, вероятно, не обо мне же,
так и шли мы вдоль моря, ракушки давили вдвоём,
и люди нас обгоняли всё реже и реже.
А навстречу и вовсе, представь, ни души,
да и ночь куда-то, как все, запропала —
день полярный, Арктика, и вот-вот двух последних зверей оглушит
от удара гудящая на весь белый свет фантомная шпала.
Кухарка жирная у скаред
На сковородке мясо жарит,
И приправляет чесноком,
Шафраном, уксусом и перцем,
И побирушку за окном
Костит и проклинает с сердцем.
А я бы тоже съел кусок,
Погрыз бараний позвонок
И, как хозяин, кружку пива
Хватил и завалился спать:
Кляните, мол, судите криво,
Голодных сытым не понять.
У, как я голодал мальчишкой!
Тетрадь стихов таскал под мышкой,
Баранку на два дня делил:
Положишь на зубок ошибкой...
И стал жильем певучих сил,
Какой-то невесомой скрипкой.
Сквозил я, как рыбачья сеть,
И над землею мог висеть.
Осенний дождь, двойник мой серый,
Долдонил в уши свой рассказ,
В облаву милиционеры
Ходили сквозь меня не раз.
А фонари в цветных размывах
В тех переулках шелудивых,
Где летом шагу не ступить,
Чтобы влюбленных в подворотне
Не всполошить? Я, может быть,
Воров московских был бесплотней,
Я в спальни тенью проникал,
Летал, как пух из одеял,
И молодости клясть не буду
За росчерк звезд над головой,
За глупое пристрастье к чуду
И за карман дырявый свой.
1957
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
