***
Как только сняли масочный режим,
я/мы надели маски карнавала,
Венеция опять не уплывала,
сапог не заливала ни чужим,
ни коренным — да кто ж их разберёт.
Шуршали веера, манжеты, юбки,
и всякий хлам, что относили в скупки,
ушёл туда, откуда изгнан был — в народ,
и всё бы весело, и гладко, и смешно,
но там, где не прорублено окно
в Европу ли (и гондолы на щепки),
ломается что ритм стеклянной лепки,
что медный рым невольничьих цепей,
что скрип слепых потёртых портупей:
двух локальных конфликтов бывший солдат,
галереи картинной на страже,
на супрема-холсте вразнотык, невпопад
ручкой шариковой зенки мажет —
как ребёнок, а может, и как психопат,
всё едино — зачем, не расскажет.
И музейные вёдра шуршат по ночам,
плачут маски б/у по чумным по врачам.
