0.
Я ещё помню тот день,
когда эмаль, покрывающая трубу парового отопления в моём старом доме,
пошла странными трещинами —
будто пять человечков, нарисованных детской рукой,
пустились в пляс, высоко забрасывая острые колени,
согнув или, напротив, выгнув неестественно длинные шеи.
Чем дольше я смотрел на них,
тем отчётливее ускорялся их танец,
человечки тянули палочки рук друг к другу,
прятали их за спины, воздевали над головами.
Я сфотографировал человечков,
и кадр получился на удивление чётким и статичным.
Надо покрасить трубу заново, подумал я,
поднимаясь из подвала в комнаты,
не то пойдёт ржавчина.
I.
В это же время моя будущая любовница
(тиндер, привет-привет, кажется, у нас всё получится) —
№ 1
(я буду нумеровать героев, чтобы не запутаться —
она не называла имён,
но у неё как-то получалось ловко и складно рассказывать,
не путаясь, кто на ком стоял — я так не умею) —
так вот, № 1 просматривала запись своего выступления
на каком-то-там-конгрессе-системных-архитекторов
и покрывалась красными пятнами
то ли от гнева, то ли от волнения.
Пауза, длинный зум —
углы губ синхронно вниз, глаза широко распахнуты,
с экрана на неё смотрела группа лиц, разделённая попарно:
№ 2. Её почти бывший любовник
и
№ 3. Девушка без установленного статуса,
но не впервые мелькающая рядом с ним в кадрах;
№ 4. Бывшая любовница номера второго
(бывшая его любовницей параллельно с моей будущей любовницей)
и
№ 5. Её новый любовник.
Муж 4-ой пропал без вести год тому, он был лучшим другом 2-го,
что не мешало 2-му быть любовником его жены.
Примечательно, что 2-й успел подружиться с 5-м,
но ни 3-я, ни 5-й не знали о геометрии ситуации ровным счётом ничего.
(Бр-бр-бр, как всё сложно)
Знание всей геометрии, пожалуй, было доступно только 1-й,
моей будущей, напомню, любовнице.
— Хорошо, что я не заметила их в тёмном зале,
пропало бы выступление, ну ты понимаешь.
— написала она мне.
II.
Я отправил ей фотографию трубы.
Ну и что с того, что я не видел её вживую —
прищуренный взгляд,
тонкая ухмылка на фото,
сложноподчинённые предложения,
уместные эмодзи —
почему бы и не показать ей часть моего дома,
если ей предстоит в нём бывать.
— Слушай, — ответила она, — это же арт-объект,
чуть-чуть обработки — и NFT готов,
невзаимозаменяемый токен, цифровой сертификат,
уникальное изображение.
Уникальное изображение, однако, едва уловимо изменилось —
человечки на трубе стали как будто ближе друг к другу.
Я поспешил перевести графическое изображение в векторное.
— А теперь, — написала она, — давай продадим на аукционе.
На спор — когда продашь, тогда и увидимся,
а на барыш…
(она выпала из сети на полчаса)
…покрасим твою трубу.
Ты только представь, —
посыпались в чат обрывки предложения, —
у тебя
будет
две трубы,
хотя и одна
на самом деле.
И та, цифровая,
поверь,
переживёт
настоящую
Она впервые не поставила точку,
а на её клавиатуре, похоже, залипла клавиша ввода —
тело сообщения было пустым на добрую половину.
Это уже было сексуально.
Это была авантюра.
Это было преумножение до избыточного.
Конечно же, я согласился.
III.
— Знаешь, я и не подозревала,
что он может с женой лучшего друга.
Я об этом узнала-то уже после того, как этот друг пропал —
странная какая-то пропажа, внезапная —
узнала случайно.
Она стала не нужна ему сама по себе,
и он выгнал её из своего дома.
Да, при мне. Мы мирно пили чай у него в гостях.
Она — из огромной «Авроры» с уголком скола напротив ручки,
а я — из маленькой «Вместе навсегда» —
такой маленькой, что постоянно приходилось подливать.
Потом всё как-то быстро завертелось, случился скандал —
ну такое, знаешь, когда окна-двери хлопают во все стороны,
спустя час мы с ней оказались уже у меня,
она начала говорить.
Ничего нового, кроме самого факта, я не узнала.
Человек с каждым последующим человеком не меняется,
уникальное, понимаешь, невзаимозаменяемое изображение, —
добавила № 1,
и на экран выкатился кругляш «рука-лицо».
Я понимал. Кроме одного, почему моей будущей
надо было дождаться появления № 3,
той самой девушки неустановленного статуса,
чтобы понять, что пора становиться бывшей для своего подзатянувшегося № 2.
Спросить её об этом я побоялся.
IV.
Оцифрованные пять человечков
были благополучно, но недорого проданы на аукционе —
я навсегда остался автором уникального изображения.
Конвертированных в нормальные деньги эфириумов
действительно хватило на ремонт трубы.
Итак, труба — нет, Труба! —
сверкала новенькой эмалью,
а я ждал свою будущую любовницу к ужину.
Она пришла не одна.
Раскрасневшиеся с мороза, шумные,
смеющиеся какой-то расхожей шутке,
все пятеро толкались в небольшой прихожей,
задевали друг друга рукавами,
высоко поднимали колени,
снимая заснеженную обувь.
Будущая поймала мой взгляд,
упреждающе прищурилась.
— Познакомьтесь, восходящая звезда цифрового искусства, —
голос оказался странно глухим и низким для её угловатой фигуры,
и как будто опаздывал на шаг-другой от движения губ.
— Ты же покажешь нам эту трубу?..
Я вздохнул, улыбнулся и посторонился,
пропуская всю компанию вглубь дома.
V.
… Проснулся я от нестерпимой духоты,
кружилась голова, меня мутило.
Странный дизайн, — мелькнула мысль. —
Круглая комната небольшого диаметра,
стены под ржавчину будто приближаются с каждым вдохом,
где-то вмонтирован динамик —
звук льющейся воды непрерывен.
Нет окон, стены уходят в высоту, потолка не видно.
В полутьме не разобрать лиц, но фигур я насчитал четыре.
Плюс я сам.
Мы молчали.