Когда на город снизойдет покой
и лунный свет дорогу обозначит -
пройди в мой сон заветною тропой,
коснись меня дыханием горячим.
Ищи меня в саду девичьих грёз,
в тени цветущих, розовым, глициний.
Следящей за полетами стрекоз
над знойным ароматом белых лилий.
***
Я буду ждать, уже, который сон,
внимать случайным шорохам и злиться,
и повторять: - Почудилось, не он,
опять ему бессовестно не спится.
И ждать рассвета, унимая дрожь,
глотая слёзы - зелье на остуду.
И ты опять сегодня не придешь,
и я проснусь, и о тебе забуду.
Я, я, я. Что за дикое слово!
Неужели вон тот - это я?
Разве мама любила такого,
Желто-серого, полуседого
И всезнающего, как змея?
Разве мальчик, в Останкине летом
Танцевавший на дачных балах,
Это я, тот, кто каждым ответом
Желторотым внушает поэтам
Отвращение, злобу и страх?
Разве тот, кто в полночные споры
Всю мальчишечью вкладывал прыть,
Это я, тот же самый, который
На трагические разговоры
Научился молчать и шутить?
Впрочем - так и всегда на средине
Рокового земного пути:
От ничтожной причины - к причине,
А глядишь - заплутался в пустыне,
И своих же следов не найти.
Да, меня не пантера прыжками
На парижский чердак загнала.
И Виргилия нет за плечами
Только есть одиночество - в раме
Говорящего правду стекла.
1924
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
