Когда мы были молодые - а это было так давно -
К нам подошёл румяный парень и заявил что мы говно.
Он спел про это под гитару, сплясал про это под тромбон
И мы прониклись, мы набрали
Разгон.
И мы нашли дороги к храму, мы даже побывали там,
Но снова появился парень и сообщил: - Говно ваш храм.
Я всё про храмы знаю точно, я сам намедни в храм ходил,
Там носит "Брегет" днём и ночью
Кирилл.
Мы разухабились, дерзнули, страну пустили под откос,
Нас ободрял румяный парень - всё зашибись, говно вопрос.
Он слал открытки нам из Кёльна , про то что поезд наш в огне,
А мы барахтались достойно,
В говне.
Нам бы одуматься, да где там, вперёд счастливые стада,
Мы родились в стране советов - румяный парень навсегда.
Струится мудрость в песне звонкой, пасёт пастух своих овец -
Свирель, а за плечом в котомке
Пиздец.
Нескушного сада
нестрашным покажется штамп,
на штампы досада
растает от вспыхнувших ламп.
Кондуктор, кондуктор,
ещё я платить маловат,
ты вроде не доктор,
на что тебе белый халат?
Ты вроде апостол,
уважь, на коленях молю,
целуя компостер,
последнюю волю мою:
сыщи адресата
стихов моих — там, в глубине
Нескушного сада,
найди её, беженцу, мне.
Я выучил русский
за то, что он самый простой,
как стан её — узкий,
как зуб золотой — золотой.
Дантиста ошибкой,
нестрашной ошибкой, поверь,
туземной улыбкой,
на экспорт ушедшей теперь
(коронка на царство,
в кругу белоснежных подруг
алхимика астра,
садовника сладкий испуг),
улыбкой последней
Нескушного сада зажги
эпитет столетний
и солнце во рту сбереги.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
