Век откинулся в срок, облачился во фрак,
босоногий обулся в чужие баретки
и в прикиде таком век уселся в кабак,
чтобы вывернуть душу в стихах на салфетке.
Мир иной на дворе, - плач про всё ни о чём,
граждан нет и в помине, есть только поэты.
Намекая, что аист совсем ни при чём,
девы старые учат детишек про это.
Не заходит Луна, не поют петухи,
по утрам подаются омлеты и кофе,
поэтессы от Бога рожают стихи
и греха не боятся рифмуя "Голгофу".
Овнов мал кругозор и в плечах неширок,
перепутал баран с миской супа подсолнух.
Уши прячет свои, но Винсент - полубог,
ух баранам не режет ни полу ни полным.
Пишут маслом приматы с натуры Луну,
не забыв про яичницу вставить ремарку.
И, травы косячок обезьянки курнув,
вновь заводят о Боге и вере шарманку.
Лакированных блеск ослепляет штиблет,
не волнует минутная слабость, а близость
насадить не способна на ..й интеллект,
и на цепь, как рабу, посадить похотливость.
Топит око в слезе не кино, а parfum
и щекочет ноздрю непродвинутым дамам.
Но мозги вышибает Монро, сквозь костюм
кожу жжёт, ведь пиджак и штаны от Адама.
Не заходит Луна и вокруг благодать,
петухи не поют, чай боятся данайцев.
Именами мужскими себя нарекать
стали куры в курятнике, сидя на яйцах.
Век земной постарел, а для подвигов хил
и друзья и враги покрываются пылью.
Век, скажи для чего ты меня воскресил?
И с тех пор я кружу, как и ты, но без крыльев.
Это тоже пройдёт, крылья вырастут вновь.
Пусть не станет Россия вам братской могилой.
И плевать, что нельзя, зарифмуйте любовь!
Греет землю надежда и Бог нас помилуй.
