Ярко не выраженный день,
совсем как белый человек, –
лафа на целую неделю!
Но самосвал тебе зачем?
Проходит мимо чёрный дождь,
как будто тучка-Маяковский.
Постой! Ни общего вранья,
ни воронья, ни самовара.
Но насекомая броня
тебя штрихом зарисовала,
как падающий лепесток,
переводимый на простой
подстрочник, где солдатам НАТО
артикулировать не надо.
Куда уходит грузовик,
(перешиби его звезда),
когда его никто не помнит?
Идёт, как Чехов, стороной
через продольный Сахалин
в шестикремлёвские палаты.
Зачем? Клокочущая дрянь
пронизывает грозный воздух.
О, неожиданно нагрянь,
день, страшный, чернокожий, звёздный,
чтоб в небе плыли города...
Я спрашивал уже куда,
когда, но милый мёртвый Чехов
не отдавал мне мятых чеков.
Я продал почку за хребет
не становой, но страновой –
оружие, скажу, из странных.
Стреляет, словно бог прошёл
навстречу Млечному Пути
и вышел у меня под сердцем.
В гуляющих прохожих есть
какой-то облик обезьяний.
Над головами льётся жесть,
и думается об изъяне,
который переломит хлеб
в последнем из чудесных неб,
где проживают недолюди.
Прости, мы это есть не будем.
Когда собьёт нас шапито
и переедет monster truck,
возьми за правило буравчик.
Мы, умирая, победим!
Но пламя недругов горит,
и ходят Гоголем фашисты –
горазды ведь верёвки вить.
Он нам как родственник любезен.
Где веки поднимает Вий,
Миг-29 бесполезен.
По-русски говорите, чтоб
мой толоконный бедный лоб
не напоролся на окурок.
Ах, не целуй меня, придурок!
Как сбитый лётчик в самосвал
садится, не раскрыв крыла,
так выпускай меня наружу!
Вот печень, почка, позвонок –
ты полный перечень составь.
Пиши: духовные богатства.
Гори, страна моя, гори! –
то выходной, то крепостной.
Я жил с догадкою внутри,
что я ещё есть запасной.
Под всякий дых идёт икота,
ломая Яковом Федота.
В боку Земли душевный город
торчит, как жесточайший голод.
Гуляют бури по стаканам
от чёрной сотни до небес.
А в переполненной кубышке
пылают солнышки и книжки.
И осуждённый Герострат
не парится из-за растрат.
Откуда Герострату здесь?..
Нас греки увезли в варяги
и, посадивши на коряги,
а не на колья, песни льют
и хают жизненный уют.
Так будет прорастать из нас
лохматый сумеречный дождь.
Луна, как яблоко, висит,
скажи, с какого бодуна?
Какие ветви достают
до звёздного седого неба?
Молчит и кровь, и бог молчит,
и все имеют бледный вид.
2. Разговор бога с золотой рыбкой о пользе мнемонических приёмов
«Допустим, мы берём зеро
и ставим на попа...» «Ах, дался
вам этот поп!» «Да что вы, нет –
он вовсе мне не отдавался.
Мы с ним друзья». «Друг другу снитесь».
«Что за намёки? Объяснитесь!
Иначе призываю вас
к дуэли! Вот иконостас.
На нём клянусь я в этом». «Боже,
как на людишек вы похожи,
которые и там и тут
о добродетелях поют».
«Допустим, мы берём попа, –
эй, тихо! – ставим на ребро...»
«Зачем, зачем, скажи мне, Ева,
направо ходишь и налево?
За жабры ты, хоть и мила,
меня, как оторопь, брала».
«Ах, вы не слушаете? Что ж,
гляжу, что с вами не споёшь
ни песни-здравицы, ни каши
не сваришь». «Что вы – очень даже».
«Хамить изволите? Хамите –
не буду я на вас в обиде:
не дуются на дураков».
«Закукарекал – ну каков!»
«Допустим, убираем рыб...»
«Вы не сердитесь, загадайте
желание...» «Ты не запомнишь».
«Ух, злобный старец!» «Я – добро».
«А я запомнить бы хотела,
но память превышает тело,
моё, по крайней мере, точно».
«Я чувствую себя замочной
дырой, куда стремится глаз...»
«Ах, память – океан из нас,
забывчивых...» «Но чей? Но чей?!
За днями не видать ночей,
и за собой себя. Всё в комьях
темнот...» «Так... Океан... О чём я?..»
3. Ночь сломалась
скрип скрип хлоп хрясь
был ты князь а станешь грязь
хрясь хрясь скрип хлоп
отвечай ты чей холоп
льёт машинным маслом с неба
поливает огород
ты амёба и на нёбо
после смерти попадёшь
звёзды рвутся пополам
все ракеты в гости к нам
хлоп хлоп хрясь скрип
это всё обычный грипп
и проходит по планете
переломленный в ноге
наш всеобщий дядя петя
аллегория отца
и водителя народов
жаль нарвался на уродов
опца дрица оп ца-ца
где-то лопаются звёзды
и сдувается луна
говори пока не поздно
что во всём твоя вина
сознавайся накосячил
или руку отхреначу
здравствуй солнышко-звездец
нам пришёл известный чтец
беспримерный дядя ося
ща стихи читать попросит
ты стихи ему читай
и долги свои считай
должен голову и грудь
и ещё чего-нибудь
чтобы родине отдать
родина твоя отец
чёрный цвет совсем исколот
и вконец почти зачах
астероид словно молот
он давно уже не молод
и с кометой на плечах
совершает пируэты
и насилует планеты
говорят что к нам летит
разжигая аппетит
мы в угаре мы в запаре
и на очень душном шаре
кто-то в домике сидит
это снова молодится
в подземелье царь один
он наоборот родится
станет супераладдин
в героическом трико
под цыганское барокко
астероид он легко
отобьёт одним приёмом
только дома не в порядке
ведь в державе неполадки
АННЕКСИРУЯ МОЗЖЕЧОК
Нанопьеса
Действующие лица:
Царь Безтремора – человек невысокого роста в чёрном обтягивающем трико и круглой головой
Антицарь Нешарообразный – высокий человек в зэковской робе с надписью ФБР на спине
Пахан Какдыров – пацан в борцовских трусах и с бородой
Усы Рассказчика – усы в скромном костюме за бюджетные деньги Н-ской области
Оппозиционный журнал "Объективная пропаганда главенства права" (сокращённо "ОПГ Права") – стенгазета, выпускаемая людьми, сидящими в одной камере с Антицарём
Толинарод Толиполиция – массовый человек сомнительного содержания
ДЕЙСТВИЕ ЕДИНСТВЕННОЕ
Акт минус первый
Освещена одна половина сцены. Вторая в тени. Бункер с золотым перископом. В перископ смотрит Царь Безтремора. Рядом Усы Рассказчика.
Царь Безтремора
Звёзд не видно, хоть убей!
Говорили мне, не нужен
даром этот ваш Бомбей –
в нём лишь створки от жемчужин.
Что же делать, коль он наш.
И назад уже не сдашь.
Усы Рассказчика
Ни к чему нам звёзды эти!
Пусть сияет всей планете
лоб твой ярко-золотой,
нашим солнцем освещённый.
Ты правитель просвещённый...
Царь
Не неси пургу, постой.
Это связано с Бомбеем?
Усы
Точных данных не имеем.
Входит Пахан Какдыров.
Пахан Какдыров
Я хочу, братан, сказать,
это самое, чего...
Будут недруги лизать
зад ботинка твоего!
Мы борцы теперь с умом.
Нам не нравится сумо.
Царь (очень тихо)
Я не понял ни хрена.
Вот уж маета одна,
но индусы нам сейчас
тоже будут в самый раз,
да к тому же этот – верный
мой слуга.
(Пахану.)
Скажи, примерно
должен догадаться ты,
что теперь-то нам кранты.
Пахан
Будут плакать и бояться.
Будут очень извиняться.
Царь
Кто?
Пахан
Я выясню, братан,
только надо бы деньжат –
и народы задрожат
нынче здесь, а завтра там!
Усы (про себя)
Складно как заговорил.
Царь (Пахану)
Вижу, ты не из дурил.
Одобряю. Будут деньги.
Как история гласит,
не к лицу тому просить,
кто поднялся по ступенькам
в высшие ряды. И я
не прошу – дарю я щедро
и беру. Мои ведь недры,
в принципе – Земля моя!
Пахан (в бороду)
Ха! Ну-ну...
Царь (не обращая ни на кого внимания)
Да я ль не свет
приношу вам много лет?
Ночь и вправду не нужна:
провоцирует она
лишь простои в производстве.
Эй!
Усы
Да, Ваше Превосходство?
Царь
Расскажите всем холопам:
каждый должен трижды хлопнуть
в знак того, что одобряет.
И пусть трижды повторяют:
"Славься, славься, президент!
Ночь – тлетворный элемент!"
Усы и Пахан (одновременно)
Президент?!
Царь
Ну ладно – царь.
Усы
Превосходно, Государь!
Сколько благостных идей!
Пахан
Что ж, пойду пытать людей.
(Уходит.)
Царь (Усам)
Ну а ты чего стоишь?
Усы
Я лишь крохотная мышь
по сравнению....
Царь (раздражённо)
Иди!
Хватит мне лизать мозоли,
стоя в праздничном камзоле!
Освещается вторая половина сцены. Камера, ограждённая решёткой. В ней Антицарь Нешарообразный и зэки из журнала "ОПГ Права". Рядом с камерой стоит Толинарод Толиполиция.
Входит Усы Рассказчика. Все мрачно смотрят на него.
Усы (восторженно)
Я хочу вам возвестить...
Но давайте-ка под запись,
чтобы нить не обронить,
то есть не терять... Где закись?..
Слышится шипение газа. Все начинают смеяться. Ржут минут пять, потом в изнеможении прекращают.
Усы (подхихикивая)
Так как ночи больше нет,
Царь издал один декрет...
Антицарь Нешарообразный
Он не царь! Он просто плешь.
Только вы, рабы, горазды
к выспренностям этим праздным.
Их не выпьешь и не съешь.
Деньги где, шерстистый дурень?
Усы
Я не понял вас, в натуре!
(Сам себе.)
Ах, проклятье девяностых –
так уже не говорится.
Антицарь
Что бормочешь ты, тупица?
Где бабло?
Усы
Оно, как воздух:
и повсюду, и не видно.
Работники "ОПГ Права" (хором)
Что ж ты врёшь, да так обидно?!
Нас держать за идиотов?!
Усы (устало)
Вот проклятая работа.
Как же вы меня достали!
Антицарь (не слушая)
Помнишь старый разговор?
Царь – его короновали?
Что? Молчишь? Он просто вор!
Что б вы нам ни заливали.
Работники "ОПГ Права" вешают на стену плакат:
ВЫ НЕЛЕГЕТИМНЫ. ИДИТЕ ВОН!
Толинарод Толиполиция
Гады!
(Вытаскивает резиновую дубинку и бьёт себя по голове.)
Усы
Вижу, диалога
не получится у нас.
Я у этого порога
появлюсь не скоро. Час
потерял я здесь. Рутина.
Вам же хуже.
Антицарь
Сгинь, щетина!
Усы уходит. Свет гаснет.
НЕДЕЙСТВИЕ
Толинарод Толиполиция освещается лучом прожектора. Играет гимн. Только музыка, без слов.
Пока звучит музыка, Толинарод Толиполиция безмолвствует. Иногда раскрывает рот, рука его при этом тянется к дубинке, висящей на боку.
Занавес.
4. Эпик-блог
Вчера мы починили ночь.
Ура ремонтникам вселенной!
Людская глупость: проходить
лишь по касательной к предметам –
планета их военнопленный.
Но сколько нам чинить ещё,
вы у создателя спросите.
Он не ответит. Ставьте лайки
и остальные балалайки.
