И снова карантин, уставшая весна,
никак не зацветут у дома абрикосы.
Всё есть – вода и хлеб, и вроде не война,
и времени полно, но мы в анабиозе.
Друг друга узнаём по голосу, глазам,
и маски к лицам будто приросли навечно.
– Здорово, Гюльчатай, – мне друг вчера сказал.
– Привет, мой господин, ты тоже засекречен?
Мы пробуем шутить, но не всегда смешно.
Прогулка, магазин. Опять квартирный кокон.
Дома грустят, молчат – с жильцами заодно,
и кажутся балконы масками для окон.
Не выбирали времена мы – обрели.
На карантине в пандемию – гюльчатаи.
Как будто всей страной – в гареме Абдуллы.
И на вопрос "Как так?" –
один ответ: "Стреляли..."
Я мечтал подружиться с совой, но, увы,
Никогда я на воле не видел совы,
Не сходя с городской карусели.
И хоть память моя оплыла, как свеча,
Я запомнил, что ходики в виде сыча
Над столом моим в детстве висели.
Я пытался мышам навязаться в друзья,
Я к ним в гости, как равный, ходил без ружья,
Но хозяева были в отъезде,
И, когда я в ангине лежал, не дыша,
Мне совали в постель надувного мыша
Со свистком в неожиданном месте.
Я ходил в зоопарк посмотреть на зверей,
Застывал истуканом у дачных дверей,
Где сороки в потемках трещали,
Но из летнего леса мне хмурилась вновь
Деревянная жизнь, порошковая кровь,
Бесполезная дружба с вещами.
Отвинчу я усталую голову прочь,
Побросаю колесики в дачную ночь
И свистульку из задницы выну,
Чтоб шептали мне мыши живые слова,
Чтоб военную песню мне пела сова,
Как большому, но глупому сыну.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
