В чужих и холодных лицах прохожих

Нелегкое дело писательский труд –
Живешь, уподобленный волку.
С начала сезона, как Кассий и Брут,
На Цезаря дрочишь двустволку.
Полжизни копить оглушительный газ,
Кишку надрывая полетом,
Чтоб Цезарю метче впаять промеж глаз,
Когда он парит над болотом.
А что тебе Цезарь – великое ль зло,
Что в плане латыни ему повезло?

Таланту вредит многодневный простой,
Ржавеет умолкшая лира.
Любимец манежа писатель Толстой
Булыжники мечет в Шекспира.
Зато и затмился, и пить перестал –
Спокойнее было Толстому
В немеркнущей славе делить пьедестал
С мадам Харриет Бичер-Стоу.
А много ли было в Шекспире вреда?
Занятные ж пьесы писал иногда.

Пускай в хрестоматиях Цезарь давно,
Читал его каждый заочник.
Но Брут утверждает, что Цезарь – говно,
А Брут – компетентный источник.
В карельском скиту на казенных дровах
Ночует Шекспир с пораженьем в правах.