— Жить незачем, — декламировала 24-летняя сибирская поэтесса Марина Акимова в присутствии Рейна.
— Я жить хочу! – кричал со сцены Братского драматического театра (БДТ) старую русскую песню Евгений Рейн в ответ на молодёжный пессимизм.
Май 2006 года
— Я жить хочу! — кричал еврейский гений,
прославленный поэт по имени Евгений,
а по фамилии чудной, не русской — Рейн.
И мыслящих девиц захватывая в плен,
Он убеждал,что в нашей жизни цепкой
Мы все важны, и вовсе мы не щепки,
А стать великими мешает только лень!
Так братских поучал Евгений Рейн!
***
В книге Соломона Волкова «Диалоги с Бродским» поэт говорит такие слова: «Моим главным учителем был Рейн».
Рейн был учителем для Бродского,
А в Братске средь простых поэтов
Стрелял рубли на сигареты
И вёл себя вполне не броско...
На театральные подмостки
Взошел...Читал пронзительно куплеты,
Стал всем учителем при этом,
Но только после Бродского!
Сей стих определяет И.Бродского как центр поэзии. Конечно, относительный центр: во времени и пространстве. И у меня есть подобное: "Бродский Высоцкого чтил не за рифмы, а что боролся как мог с парадигмой."
Цели поставить И.Б. в цент русской поэзии не было,просто зарифмовал исторический мему-арт ...Тем более,что не являюсь его большим поклонником...
Кстати, оба по своему правы. Человек в разные периоды жизни по-разному относится к жизни, да и к смерти тоже.
Это точно,к старости люди частенько хватаются за каждый новый день жизни...Молодые часто мало ценят её...
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Когда волнуется желтеющее пиво,
Волнение его передается мне.
Но шумом лебеды, полыни и крапивы
Слух полон изнутри, и мысли в западне.
Вот белое окно, кровать и стул Ван Гога.
Открытая тетрадь: слова, слова, слова.
Причин для торжества сравнительно немного.
Категоричен быт и прост, как дважды два.
О, искуситель-змей, аптечная гадюка,
Ответь, пожалуйста, задачу разреши:
Зачем доверил я обманчивому звуку
Силлабику ума и тонику души?
Мне б летчиком летать и китобоем плавать,
А я по грудь в беде, обиде, лебеде,
Знай, камешки мечу в загадочную заводь,
Веду подсчет кругам на глянцевой воде.
Того гляди сгребут, оденут в мешковину,
Обреют наголо, палач расправит плеть.
Уже не я – другой – взойдет на седловину
Айлара, чтобы вниз до одури смотреть.
Храни меня, Господь, в родительской квартире,
Пока не пробил час примерно наказать.
Наперсница душа, мы лишнего хватили.
Я снова позабыл, что я хотел сказать.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.