Если на поэтическом небосклоне
двадцатого века
взошла звезда Маяковского,
значит, это было
кому-то нужно,
значит, пришёл он вовремя
и спел песни свои,
наступая на горло
невероятным весом
тяжёлой походки.
Если ушёл он
всей сутью в революцию,
значит, кто-то его позвал,
значит, кто-то
зажёг в нём веру
в прекрасное далеко,
и, работая на износ,
был он честен
и так одинок,
что дано познать
только гению.
Если в тридцатом году
пробила пуля висок,
значит, не мог он больше
выносить бездарность окружения,
значит, и знал и чувствовал,
что спеты песни,
а без ритма их,
как мне кажется,
и на Олимпе
амброзии вкус противен…
