Не ходите, дети, гулять.
В Африку, которая за окном.
И вообще гулять не ходите,
чтобы не пожалеть потом.
Там, рассказывали нам,
есть и акулы злые, и крокодилы.
Но постойте, мы это
когда-то уже проходили!
За окошком весна,
и розовым нагло цветут абрикосы.
На ветвях там гориллы сидят -
скучны и простоволосы.
Во дворе, на одуванчиковом ковре
лежит носорог.
Он не ест и не пьёт. Жар и кашель.
Видимо, занемог.
Только мы, непослушные дети,
ни капли не веря сказкам,
утром выходим из дома
в своих самодельных масках.
Мы отважно идем "гулять"
в нашу Африку, как на войну,
свежий воздух свободы
сквозь ситец в три слоя смело вдохнув.
Осторожно снимаем с деревьев
испуганных скучных горилл.
Покупаем им ящик бананов
и всякие там имбири.
Из сухого фонтана акулу,
почти бездыханную, к речке несем.
Мы её, Каракулу, как можем, чем можем,
от смерти спасём.
Крокодилы боятся того, что сдадут их
в ломбард на неведомый срок.
Чтоб спасти, мы покрасим их -
будут они фиолетовы
в грязно-зеленый горох.
И пройдем, словно сталкеры, мы
по спортивным и детским площадкам.
В нашей Африке жизнь, без балды,
и сурова, и к нам беспощадна.
Носорог на газоне лежит.
У него тридцать девять и девять.
Мы звоним Айболиту, а он говорит,
что не может приехать,
что сейчас у него в лазарете
множество тяжело заболевших
и птиц, и зверей,
но он постарается что-то придумать
и выбраться к нам поскорей.
Мы даём носорогу парацетамол, теплый чай.
И укрываем пледом.
Проходит немалое время.
И вот Айболит, измученный и уставший,
к нам наконец-то едет.
Мы грузим в машину к нему
чуть живого тяжелого носорога.
Они уезжают. Мы машем им вслед
и желаем счастливой дороги.
Возвращаемся к дому. Поднимаемся
в лифте на четырнадцатый этаж.
Нас встречают, как победителей, любимые -
мама наша и папа наш.
Маски снимаем, моем усиленно руки,
берём смартфоны, усаживаемся на диване,
пишем всем: оставайтесь дома!
Ваши, из сказки известной, - Таня и Ваня.
Одесную одну я любовь посажу
и ошую — другую, но тоже любовь.
По глубокому кубку вручу, по ножу.
Виноградное мясо, отрадная кровь.
И начнётся наш жертвенный пир со стиха,
благодарного слова за хлеб и за соль,
за стеклянные эти — 0,8 — меха
и за то, что призрел перекатную голь.
Как мы жили, подумать, и как погодя
с наступлением времени двигать назад,
мы, плечами от стужи земной поводя,
воротимся в Тобой навещаемый ад.
Ну а ежели так посидеть довелось,
если я раздаю и вино и ножи —
я гортанное слово скажу на авось,
что-то между «прости меня» и «накажи»,
что-то между «прости нас» и «дай нам ремня».
Только слово, которого нет на земле,
и вот эту любовь, и вот ту, и меня,
и зачатых в любви, и живущих во зле
оправдает. Последнее слово. К суду
обращаются частные лица Твои,
по колено в Тобой сотворённом аду
и по горло в Тобой сотворённой любви.
1989
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
