Если теория относительности подтвердится, то немцы скажут, что я немец, а французы — что я гражданин мира; но если мою теорию опровергнут, французы объявят меня немцем, а немцы - евреем
сезон
дождей в далёких странах
у нас хотелось бы снегов
без края тьмы и берегов
и чтоб в белеющих арканах
текла застывшая вода
не из какого-нибудь крана
а просто всюду в никуда
на гладь
листа по белым
белым
пушистым мягким в тишине
посмотришь вверх
в глазном бревне
заплаты засыпает мелом
и клеит частокол ресниц
легко и просто между делом
полёт бессчётных единиц
прищур
защита влажных яблок
в мультипликации зимы
слепы цвета глухонемы
в проёмах всеразмерных пялок
углём намечены дома
заборы
узенький прогалок
и дальней рощи бахрома
пейзаж
похож и непохожий
на каждый месяц из пяти
что из окна
что посреди
ничьих полей стоишь калошей
в безвольи квантовом носка
роняет слюни дождь бульдожий
и
среднерусская тоска
О, как! Интересно... минимализм натолкнул или визуальные образы?))
В первую очередь визуал - черно-белая гамма и чередование тонких линий и широких мазков: рисунок-то не только углем получился, но и кисточкой немного тоже. И тишина...
знаешь, ты очень точно увидела заложенные образы; наверное, это схожесть восприятия, а ещё - преобладание зрения в восприятии внешнего мира (кроме кинестетики)
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Э. Ларионова. Брюнетка. Дочь
полковника и машинистки. Взглядом
она напоминала циферблат.
Она стремилась каждому помочь.
Однажды мы лежали рядом
на пляже и крошили шоколад.
Она сказала, поглядев вперед,
туда, где яхты не меняли галса,
что если я хочу, то я могу.
Она любила целоваться. Рот
напоминал мне о пещерах Карса.
Но я не испугался.
Берегу
воспоминанье это, как трофей,
уж на каком-то непонятном фронте
отбитый у неведомых врагов.
Любитель сдобных баб, запечный котофей,
Д. Куликов возник на горизонте,
на ней женился Дима Куликов.
Она пошла работать в женский хор,
а он трубит на номерном заводе.
Он – этакий костистый инженер...
А я все помню длинный коридор
и нашу свалку с нею на комоде.
И Дима – некрасивый пионер.
Куда все делось? Где ориентир?
И как сегодня обнаружить то, чем
их ипостаси преображены?
В ее глазах таился странный мир,
еще самой ей непонятный. Впрочем,
не понятый и в качестве жены.
Жив Куликов. Я жив. Она – жива.
А этот мир – куда он подевался?
А может, он их будит по ночам?..
И я все бормочу свои слова.
Из-за стены несутся клочья вальса,
и дождь шумит по битым кирпичам...
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.