Когда томлением неясным
Так переполнена душа
И мысль теснит ум – узки ясли! –
И ветром грезит гладь крыла…
Мой принц, послушайте шута,
Чей разум, жизнью удручённый,
Не раз сгорал в тисках судьбы,
Объятый пламенем тоски…
Искать Мечту в тиши дворца –
Достойно это лишь глупца,
Двора наивного дитя
И баловня судьбы-мартышки.
Затлел тоски огонь мятежный
В душе проснувшихся страстей –
Так дай ему простор безбрежный –
Пусти на сухостой идей
По ”совершенству бытия”,
Где и остынет скорбь твоя,
Себя в борьбе спалив дотла, –
Спустись с вершин своего дворца!
В пути, что выпадет пройти,
Ты встретишь много пёстрой дряни,
Продавшей на своём веку
Немало душ за грош в копилку.
Таких… прости! и не спеши
Призреть ползущих в иле лжи –
Во мгле страстей их, Божий проблеск
В душе у каждого узри.
И помогай простому люду,
Чем сможешь только, и зови,
Попав в беду, сам их на помощь –
Добром отплатят "мужики",
Как ни были б они в грязи
И взору твоему убоги.
И – если сможешь ты пройти
Сквозь зло и ненависть людскую
И сохранишь душу живую –
Поймёшь всей жизни существо,
Найдёшь и счастие своё –
Тот милый бред, такой желанный,
Любовью названный тобой.
Теперь прощай… Будь мудрым, принц.
Ступай и – если сможешь! – помни…
P.S. За скорбной ролью доброго отца,
Избитого судьбой скитальца,
Во мне остыла собственная боль –
И я спокоен, засыпая…
Но как вдруг всё стихло, мой Боже! –
До мутного звона в ушах…
И слышится даже, как гаснут,
Сгорая, табачные крошки…
Не смог быть счастливым – играй
Роль мученика…
Дорогая передача! Во субботу чуть не плача,
Вся Канатчикова Дача к телевизору рвалась.
Вместо, чтоб поесть, помыться, уколоться и забыться,
Вся безумная больница у экрана собралась.
Говорил, ломая руки, краснобай и баламут
Про бессилие науки перед тайною Бермуд.
Все мозги разбил на части, все извилины заплел,
И канатчиковы власти колят нам второй укол.
Уважаемый редактор! Может лучше про реактор,
Про любимый лунный трактор? Ведь нельзя же, год подряд
То тарелками пугают, дескать, подлые, летают,
То у вас собаки лают, то руины говорят.
Мы кое в чем поднаторели — мы тарелки бьем весь год,
Мы на них уже собаку съели, если повар нам не врет.
А медикаментов груды — мы в унитаз, кто не дурак,
Вот это жизнь! И вдруг Бермуды. Вот те раз, нельзя же так!
Мы не сделали скандала — нам вождя недоставало.
Настоящих буйных мало — вот и нету вожаков.
Но на происки и бредни сети есть у нас и бредни,
И не испортят нам обедни злые происки врагов!
Это их худые черти бермутят воду во пруду,
Это все придумал Черчилль в восемнадцатом году.
Мы про взрывы, про пожары сочиняли ноту ТАСС,
Тут примчались санитары и зафиксировали нас.
Тех, кто был особо боек, прикрутили к спинкам коек,
Бился в пене параноик, как ведьмак на шабаше:
«Развяжите полотенцы, иноверы, изуверцы,
Нам бермуторно на сердце и бермутно на душе!»
Сорок душ посменно воют, раскалились добела.
Вот как сильно беспокоят треугольные дела!
Все почти с ума свихнулись, даже кто безумен был,
И тогда главврач Маргулис телевизор запретил.
Вон он, змей, в окне маячит, за спиною штепсель прячет.
Подал знак кому-то, значит, фельдшер, вырви провода.
И нам осталось уколоться и упасть на дно колодца,
И там пропасть на дне колодца, как в Бермудах, навсегда.
Ну а завтра спросят дети, навещая нас с утра:
«Папы, что сказали эти кандидаты в доктора?»
Мы ответим нашим чадам правду, им не все равно:
Удивительное рядом, но оно запрещено!
А вон дантист-надомник Рудик,у него приемник «Грюндиг»,
Он его ночами крутит, ловит, контра, ФРГ.
Он там был купцом по шмуткам и подвинулся рассудком,
А к нам попал в волненьи жутком,
С растревоженным желудком и с номерочком на ноге.
Он прибежал, взволнован крайне, и сообщеньем нас потряс,
Будто наш научный лайнер в треугольнике погряз.
Сгинул, топливо истратив, весь распался на куски,
Но двух безумных наших братьев подобрали рыбаки.
Те, кто выжил в катаклизме, пребывают в пессимизме.
Их вчера в стеклянной призме к нам в больницу привезли.
И один из них, механик, рассказал, сбежав от нянек,
Что Бермудский многогранник — незакрытый пуп Земли.
«Что там было, как ты спасся?» — Каждый лез и приставал.
Но механик только трясся и чинарики стрелял.
Он то плакал, то смеялся, то щетинился, как еж.
Он над нами издевался. Ну сумасшедший, что возьмешь!
Взвился бывший алкоголик, матерщинник и крамольник,
Говорит: «Надо выпить треугольник. На троих его, даешь!»
Разошелся, так и сыплет: «Треугольник будет выпит.
Будь он параллелепипед, будь он круг, едрена вошь!»
Пусть безумная идея, не решайте сгоряча!
Отвечайте нам скорее через доку-главврача.
С уваженьем. Дата, подпись... Отвечайте нам, а то,
Если вы не отзоветесь мы напишем в «Спортлото».
1977
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.