Застыла воля каменным столбом,
А всё вокруг- из обожжённой глины,
Так хочется- свободы, пластилина,
Гончарный круг скрипит. Нелепый ком,
Пока нечётко видится творцом,
Уходит солнце, мутный свет лучины
Неплотный сумрак лижет языком,
Закат рисует розовым мелком
Два силуэта, мальчик и мужчина...
Так радостно и боязно взрослеть,
На чаянья свои- надеть поступки,
И пестиком обыденности в ступке,
Мальчишеский восторг перетереть.
Уменьшить пополам, оставить треть,
Сдирая детство. В памяти зарубки,
Горячим свистом высекает плеть.
Не потеряться в этой мясорубке,
Не дать в себе ребёнку умереть...
Стекает воля, размягчился воск,
Вокруг незыблемость и каменные блоки,
Ржавеет шар лохматый на востоке,
Корёжит тени как бессмертный Босх.
Остались в прошлом страсти и пороки.
Нерозовость реальности жестокой,
Рассыпались стихи под гнётом проз.
А хочется опять свернуть в истоки,
Но тает силуэт. Колени. Локти...
В Свердловске живущий,
но русскоязычный поэт,
четвёртый день пьющий,
сидит и глядит на рассвет.
Промышленной зоны
красивый и первый певец
сидит на газоне,
традиции новой отец.
Он курит неспешно,
он не говорит ничего
(прижались к коленям его
печально и нежно
козлёнок с барашком),
и слёз его очи полны.
Венок из ромашек,
спортивные, в общем, штаны,
кроссовки и майка —
короче, одет без затей,
чтоб было не жалко
отдать эти вещи в музей.
Следит за погрузкой
песка на раздолбанный ЗИЛ —
приёмный, но любящий сын
поэзии русской.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
