За окнами шумит морской прибой,
Поёт орган в готическом соборе.
Пусть холод, дождь и даже летний зной,
Но звуки никогда не будут в ссоре.
Они сливаются в единый страстный зов,
Влекущий в неизведанные дали.
Нет ограждений, нет таких оков,
Которые бы им преградой стали.
Когда со звуками в гармонии душа,
Пределов нет – душа равна вселенной.
Она летит в пространство, не страшась,
Как будто так летать обыкновенно.
Взывает к Богу, как к мечте, хорал,
Собора стены и галактики минуя.
Мир дрогнет, если даже он устал,
От страстного восторга: "Аллилуйя!"
В те времена в стране зубных врачей,
чьи дочери выписывают вещи
из Лондона, чьи стиснутые клещи
вздымают вверх на знамени ничей
Зуб Мудрости, я, прячущий во рту
развалины почище Парфенона,
шпион, лазутчик, пятая колонна
гнилой провинции - в быту
профессор красноречия - я жил
в колледже возле Главного из Пресных
Озер, куда из недорослей местных
был призван для вытягиванья жил.
Все то, что я писал в те времена,
сводилось неизбежно к многоточью.
Я падал, не расстегиваясь, на
постель свою. И ежели я ночью
отыскивал звезду на потолке,
она, согласно правилам сгоранья,
сбегала на подушку по щеке
быстрей, чем я загадывал желанье.
1972
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
