Говорят, не сезон.
Говорят, мол, и вовсе зима.
Кашемировый свитер, картонный стаканчик с глинтвейном —
построждественский этот лубок, например, в старой Вене
был бы очень красив.
Или в новой Москве, где стареют, как люди, дома.
Или вовсе во сне.
Так Ларисе являлся Паратов,
хрупкий сон разбивал пароходный гудок.
А поедем весною на Волгу, поедем в Саратов,
зарифмованный запад меняя на прозу, на юго-восток.
Впрочем, там, где весна — не до прозы,
что строчка — то драма,
от уключин разболтанных лодок до острых ключиц.
Из обветренных рук выскользает оконная рама —
звон стекла,
клёкот раненых птиц.
Серый коршун планировал к лесу.
Моросило, хлебам не во зло.
Не везло в этот раз Ахиллесу,
Совершенно ему не везло,
И копье, как свихнувшийся дятел,
Избегало искомых пустот.
То ли силу былую утратил,
То ли Гектор попался не тот.
Не везло Ахиллесу – и точка.
Черной радуги мокли столпы.
И Терсит, эта винная бочка,
Ухмылялся ему из толпы.
Тишина над судами летела,
Размывала печаль берега.
Все вернее усталого тела
Достигали удары врага.
Как по липкому прелому тесту
Расползались удары меча.
Эта битва текла не по тексту,
Вдохновенный гекзаметр топча.
И печаль переполнила меру,
И по грудь клокотала тоска.
Агамемнон молился Гомеру,
Илиаде молились войска.
Я растягивать притчу не стану,
Исходя вдохновенной слюной.
В это утро к ахейскому стану
Вдохновенье стояло стеной.
Все едино – ни Спарты, ни Трои,
Раскололи кифару и плуг.
Мы одни среди пролитой крови,
Мы одни – посмотрите вокруг.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
