Четыре сезона войн. Без глупой лирики
на смену покрышек, одежды и обуви.
Кремлёвский будильник звонит -- перемирие.
Налей мне, валькирия, виски без содовой.
Шампанского? Жизнь, говоришь, станет радужней?
Забудь про войну. Разожжём её сызнова.
Захочешь, как завтра проснёмся, так сразу же
начнём с осаждения Внутренней Сызрани!
Монголия? Я рубежи ставлю русские.
Бери всю Монголию -- в жизнь не полезу я
(хотя и глаза подозрительно узкие).
Не смей, не смотри на меня, соболезнуя.
Твой взгляд мне пророчит беду и пленение.
А голову клонит, и говор гундосее.
Четыре сезона грядет отступление.
Прошу тебя, сдайся, любимая, осенью!
Умирает владелец, но вещи его остаются,
Нет им дела, вещам, до чужой, человечьей беды.
В час кончины твоей даже чашки на полках не бьются
И не тают, как льдинки, сверкающих рюмок ряды.
Может быть, для вещей и не стоит излишне стараться, -
Так покорно другим подставляют себя зеркала,
И толпою зевак равнодушные стулья толпятся,
И не дрогнут, не скрипнут гранёные ноги стола.
Оттого, что тебя почему-то не станет на свете,
Электрический счётчик не завертится наоборот,
Не умрёт телефон, не засветится плёнка в кассете,
Холодильник, рыдая, за гробом твоим не пойдёт.
Будь владыкою их, не отдай им себя на закланье,
Будь всегда справедливым, бесстрастным хозяином их:
Тот, кто жил для вещей, - всё теряет с последним дыханьем,
Тот, кто жил для людей, - после смерти живёт средь живых.
1957
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
