***
О, если разлучимся мы с тобой в конце концов
Безумие возьмет меня под «пляску мертвецов».
И скоро не смогу понять сквозь галоперидол
Не стал удерживать тебя или я сам ушел?
Не перестану пить и есть, как будто бы живой,
Но от родных отгорожусь прозрачною стеной.
Я стану призраком своим в мечте и наяву,
Но смерть надежд и чувств моих, увы, переживу.
Вот память стертые листы сошьет в одну тетрадь.
В смешенье образов и лиц нас будет не узнать.
Там смутно буду я искать счастливый первый май.
На смену красному вину придет зеленый чай.
И в теплый, завернувшись, плед в вечерней тишине
О прошлом вспомню я не раз как о прошедшем сне.
Но в выжженной моей душе на дне колодца бед
Неугасимою свечой твой не померкнет свет.
Золотистого меда струя из бутылки текла
Так тягуче и долго, что молвить хозяйка успела:
- Здесь, в печальной Тавриде, куда нас судьба занесла,
Мы совсем не скучаем,- и через плечо поглядела.
Всюду Бахуса службы, как будто на свете одни
Сторожа и собаки, - идешь, никого не заметишь.
Как тяжелые бочки, спокойные катятся дни.
Далеко в шалаше голоса - не поймешь, не ответишь.
После чаю мы вышли в огромный коричневый сад,
Как ресницы на окнах опущены темные шторы.
Мимо белых колонн мы пошли посмотреть виноград,
Где воздушным стеклом обливаются сонные горы.
Я сказал: виноград, как старинная битва, живет,
Где курчавые всадники бьются в кудрявом порядке;
В каменистой Тавриде наука Эллады - и вот
Золотых десятин благородные, ржавые грядки.
Ну, а в комнате белой, как прялка, стоит тишина,
Пахнет уксусом, краской и свежим вином из подвала.
Помнишь, в греческом доме: любимая всеми жена,-
Не Елена - другая, - как долго она вышивала?
Золотое руно, где же ты, золотое руно?
Всю дорогу шумели морские тяжелые волны,
И, покинув корабль, натрудивший в морях полотно,
Одиссей возвратился, пространством и временем полный.
11 августа 1917, Алушта
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
