«Ксерокопия света – это не наблюдение самого света,
а фиксация того факта, что свет когда-то был…»
В. Пелевин «iPhuck 10»
встретимся на мостках у заснеженной хуанхэ,
когда принесем по юаню на выпивку братцу Хэ;
я буду весла, ты круг на скупой воде,
время в глаза глядеть,
чтобы не видеть.
зорки лишь звуки, запахи и стихи:
крейцерова соната, лю… бойкий прыжок блохи
с кадра на кадр желтой воды above –
сердцу не прекословь.
я был когда-то свет, ты – тьма, что, в общем-то, тоже свет.
все, что осталось нам: кашель от сигарет,
говор колес от поезда, птичий гам
с ветром напополам/./
на перепутье/./
брат Ху Ан Хэ сидит ни угрюм, ни рад,
Зюскинд прочитан много веков назад.
двери со скрипом, белые потолки
в желтом конце реки.
Что ты в леток там несешь нарисованная пчела
затхлые звуки, зашитые зеркала?
соты, как сито, сети с не той едой,
машет елдой святой
нам на прощанье.
воды отходят, Хэ, значит, что час настал.
тужится время, открылся на миг портал.
ты будешь струны от скрипки, я эхо сфер,
маленький парфюмер…
У всего есть предел: в том числе у печали.
Взгляд застревает в окне, точно лист - в ограде.
Можно налить воды. Позвенеть ключами.
Одиночество есть человек в квадрате.
Так дромадер нюхает, морщась, рельсы.
Пустота раздвигается, как портьера.
Да и что вообще есть пространство, если
не отсутствие в каждой точке тела?
Оттого-то Урания старше Клио.
Днем, и при свете слепых коптилок,
видишь: она ничего не скрыла,
и, глядя на глобус, глядишь в затылок.
Вон они, те леса, где полно черники,
реки, где ловят рукой белугу,
либо - город, в чьей телефонной книге
ты уже не числишься. Дальше, к югу,
то есть к юго-востоку, коричневеют горы,
бродят в осоке лошади-пржевали;
лица желтеют. А дальше - плывут линкоры,
и простор голубеет, как белье с кружевами.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
