Прожарен воздух, раскалён песок.
Здесь только море – ни одной реки.
Пустыня жадно пьет солёный сок,
и жажда всё сильнее: «Помоги!»
«Мне помоги», – молчит верблюд,
уставив с поволокой глаз
на куст, ютящийся вдали.
«Мне помоги хоть раз!» –
хрипит, иголками кляня
пески всех трёх пустынь,
убогий куст. К исходу дня
он высох и остыл.
«Прошу воды! – скрипит бархан, –
Пять лет ползу в залив!»
«Дай нефти черной! Иншаллах!», –
промолвил бедуин…
Сначала мать, отец потом
Вернулись в пятьдесят девятый
И заново вселились в дом,
В котором жили мы когда-то.
Все встало на свои места.
Как папиросный дым в трельяже,
Растаяли неправота,
Разлад, и правота, и даже
Такая молодость моя -
Мы будущего вновь не знаем.
Отныне, мертвая семья,
Твой быт и впрямь неприкасаем.
Они совпали наконец
С моею детскою любовью,
Сначала мать, потом отец,
Они подходят к изголовью
Проститься на ночь и спешат
Из детской в смежную, откуда
Шум голосов, застольный чад,
Звон рюмок, и, конечно, Мюда
О чем-то спорит горячо.
И я еще не вышел ростом,
Чтобы под Мюдин гроб плечо
Подставить наспех в девяностом.
Лги, память, безмятежно лги:
Нет очевидцев, я - последний.
Убавь звучание пурги,
Чтоб вольнодумец малолетний
Мог (любознательный юнец!)
С восторгом слышать через стену,
Как хвалит мыслящий отец
Многопартийную систему.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
