Если теория относительности подтвердится, то немцы скажут, что я немец, а французы — что я гражданин мира; но если мою теорию опровергнут, французы объявят меня немцем, а немцы - евреем
- Ах! Мадам! Нужно крышу чинить и камин.
Дождь в гостиной идет. Во всех комнатах дым.
И, от старости, в доме, ступеньки скрипят.
И опасен, заросший кустарником, сад.
- Ах! Месье! Нужно, также, очистить и пруд.
А дрова заготовить, вообще, тяжкий труд.
Двери нужно покрасить и мебель купить.
Денег много, в ремонт, нам придется вложить.
- Ах! Мадам! Собирайтесь. Мы завтра. с утра,
Уезжаем в Париж, Не упрямьтесь. Пора.
А затем мы рабочих в поместье пришлем.
Приготовят они, к зимним праздникам дом.
- Ах! Месье! Рождество встретим дружной семьей.
Здесь, в глуши, без гостей, суеты городской.
Елка, дети играют и свечи горят.
Лес, снаружи, одет в белоснежный наряд.
- Ах! Мадам! Жизнь, вновь, мы вдохнем в этот дом.
Детским смехом наполнится он и теплом.
Прогуляемся к речке, возьмем и детей.
Ведь все меньше погожих и солнечных дней.
- Ах! Месье! Так и быть. Я опять уступлю.
Плохо Вам без меня. Да и я Вас люблю.
Вы берите Мари, Жана я поведу.
Но к реке не пойдем, погуляем в саду.
- Ах! Мадам! Я согласен и счастлив, и рад.
Все, как хочется Вам, отправляемся в сад.
Там беседка стоит, вся увита плющом.
Мы пройдемся, а после, в тиши, отдохнем.
- Ах! Месье! Как романтика Ваша смешна.
Времена изменились. Мы муж и жена.
Поцелуев в беседке не будет, друг мой.
Поиграем с детьми и обедать, домой.
А иногда отец мне говорил,
что видит про утиную охоту
сны с продолженьем: лодка и двустволка.
И озеро, где каждый островок
ему знаком. Он говорил: не видел
я озера такого наяву
прозрачного, какая там охота! —
представь себе... А впрочем, что ты знаешь
про наши про охотничьи дела!
Скучая, я вставал из-за стола
и шел читать какого-нибудь Кафку,
жалеть себя и сочинять стихи
под Бродского, о том, что человек,
конечно, одиночество в квадрате,
нет, в кубе. Или нехотя звонил
замужней дуре, любящей стихи
под Бродского, а заодно меня —
какой-то экзотической любовью.
Прощай, любовь! Прошло десятилетье.
Ты подурнела, я похорошел,
и снов моих ты больше не хозяйка.
Я за отца досматриваю сны:
прозрачным этим озером блуждаю
на лодочке дюралевой с двустволкой,
любовно огибаю камыши,
чучела расставляю, маскируюсь
и жду, и не промахиваюсь, точно
стреляю, что сомнительно для сна.
Что, повторюсь, сомнительно для сна,
но это только сон и не иначе,
я понимаю это до конца.
И всякий раз, не повстречав отца,
я просыпаюсь, оттого что плачу.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
