***
в синеве в которой звуков
в синема в которой вообще
ходит необъявленный безруков
с зажигалкой маковой в плаще
сигарета облепила губы
но нашарить зажигалку тщась
он лишь выворачивает грубо
грубую материю плаща
и находит дырочку в кармане
и в неё уходит с головой
и теперь его ничто не манит
из большой вселенной плащевой
кроме невозможной красной роли
маковки церковной в синеве
как логин нуждается в пароле
родина читается в герое
Солнце отражается в неве
***
падает
и больно и свободно
утро говорит себе
на птичьем
Если здесь поставить джеймса бонда
неуместным будет неприличным
как любой алкаш патриархальный
в этот снег - роскошный, хоть умри -
словно богом выщипан архангел
водит астон мартин на крови
Когда погребают эпоху,
Надгробный псалом не звучит,
Крапиве, чертополоху
Украсить ее предстоит.
И только могильщики лихо
Работают. Дело не ждет!
И тихо, так, господи, тихо,
Что слышно, как время идет.
А после она выплывает,
Как труп на весенней реке, —
Но матери сын не узнает,
И внук отвернется в тоске.
И клонятся головы ниже,
Как маятник, ходит луна.
Так вот — над погибшим Парижем
Такая теперь тишина.
5 августа 1940,
Шереметевский Дом
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.