Далёко - за сорокалетнею далью,
Под небом, где синь тополя серебрят,
А ночи, укутавшись чёрною шалью,
Являют дыхание предсентября,
Я с девочкой Таней дружил.
Там луны сычами сидели на туях,
Там звёзды запутывались в волосах,
И губы, сойдясь в затяжных поцелуях,
Немели. И таяло время в глазах,
В закрытых от неги глазах.
И были свиданий часы не бездонны,
И был я в своей неумелости груб,
Тревожа пятнадцатилетней ладонью
По-птичьи пугливую девичью грудь,
Под тоненькой кофточкой грудь.
И сердце и вены мои будоражил
Запретный, неведомый ранее ток!
Но зори - любви целомудренной стражи -
Смущаясь, всегда зажигали восток,
Сжигающий тайны восток...
Далёко - за недосягаемой далью,
Под небом, где синь тополя серебрят,
Где ночи укутаны звёздною шалью,
Где солнце восходит из предсентября,
Я девочку Таню любил...
Голое тело, бесполое, полое, грязное
В мусорный ящик не влезло — и брошено около.
Это соседи, отъезд своей дочери празднуя,
Выперли с площади куклу по кличке Чукоккала.
Имя собачье её раздражало хозяина.
Ладно бы Катенька, Машенька, Лизонька, Наденька...
Нет ведь, Чукоккалой, словно какого татарина,
Дочка звала её с самого детского садика.
Выросла дочка. У мужа теперь в Лианозове.
Взять позабыла подругу счастливого времени
В дом, где супруг её прежде играл паровозами
И представлялся вождём могиканского племени.
Голая кукла Чукоккала мёрзнет на лестнице.
Завтра исчезнет под влажной рукою уборщицы.
Если старуха с шестого — так та перекрестится.
А молодая с девятого — и не поморщится.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
