Захватанное тьмою грязных рук,
выскакивая, жилясь, трепыхаясь
в пустой груди, где гулок в ребра стук,
о, сердце, сердце, пред тобою каюсь!
И разделяю боль твоих утрат,
оборванных железною рукою
Молчания - друзей стоящих в ряд
на дальнем берегу реки Покоя.
И берегу (а можно ль боль беречь?),
стихов твоих душевные нарывы,
размеренную, мертвенную речь
за два мгновенья до Большого Взрыва.
