Она не хочет уходить, и жалко мнётся на пороге, и тряпкой половой под ноги себя готова расстелить.
Она не хочет умирать, и всё надеется на что-то, и ждёт отчаянно, до рвоты, что я спасу её опять,
А нож, что за спиной таю, каким-то чудом затупится, и яд прольётся, и завиться веревке не дадут в петлю,
Наивная... Предрешена в ночных беседах эта драма, и нет сочувствия ни грамма, и я для храбрости пьяна.
Но всё-таки её мольбы, как решето, изранят сердце, а от него куда же деться, как и от фортелей судьбы.
И думай: взмыть под облака, или распаться на запчасти... Дворнягою облезлой счастье расчешет до крови бока;
И встанет Купидон в углу за то, что вновь потратил стрелы на тех, кто страстью недозрелой нарушил божества игру.
Но чувства принято щадить, и мне ли нарушать законы; и вот, решив быть непреклонной, сдаюсь, чтоб продолжать любить,
Уже без пыла, без страстей, как любят тёток престарелых. И в дальней комнате несмело любовь диванчик для гостей
Займёт, пополнив их число, тенями по дому бродящих, не будущих, не настоящих, кому уже не повезло
Не умереть...
