Ржавою бритвой отменит рассвет
Унию неба с землею,
И ты, мой звереныш ручной,
Арбалет,
Поднимешься вместе со мною.
Узнаешь ладони сухое тепло.
Вспомнишь.
Замрешь.
Рассвело.
В бронзе отлитая тишина.
Я,
Ты
И она.
Плечи вощеной подставь тетиве,
Долог ли, короток луковый век –
Песня у нас одна.
Слышишь – ни дрожи, ни ветерка.
Чувствуешь, чья рука.
Нет нам в колчане стрелы запасной,
Нет тетивы другой.
Вдохни.
Задержи.
На последней пой.
Вольное стрельбище.
Ну, родной,
Не подведи стрелка.
………
Жди и считай, как стучит в груди.
Вдохни.
Задохнись.
Отпусти.
………
* звали его так – Арбалет
Животное поэт
Вот почему тебе голодным
Быть лучше, чем вообще не быть? –
И от иллюзий жизнь свободна,
И можно ближних не любить.
А так-то – что душе угодно,
Еще рассказываешь ей
И про ослов, и про людей,
И про Роландов благородных.
О чем-нибудь, лакрицы кроме,
О короле в публичном доме
С воскресной школой пополам –
Демократично и народно
И с каждой тварью по душам.
Ну, как дела, поэт? Неплохи.
Лишь иногда кусают блохи
И хочется нажраться в хлам.
Но ты как человек – всеядный
И весь публичный как поэт.
А вдруг окинешь кухню взглядом –
И дальше аппетита нет.
………
Кричит животное осел.
«И-я» и я могу, однако –
Вот тварь библейского размаха,
Конем в историю вошел.
Он заходил в Ершалаим
Вдвоем со спутником своим.
………
Сейчас ей вздумалось об этом –
О спутниках и о планетах.
Звезда с звездою
В расчетный час звезда выходит
На пост, что твой сторожевой.
И ночь не спит, и кругом бродит,
И глаз не сводит с мостовой.
Кружит, алкая человека,
По всей Вселенной с фонарем.
А человек короче века,
Спит на пороге с косырем.
Зевает солнце, задувая
Все газовые фонари.
Темнеет. То есть рассветает.
– Нашла ли?
– И не говори.
Городов и поэтов
И проходит зима чередом,
Снег да снег, вот и море застыло.
Эта белая моль за окном,
Словно шубу, тебя подточила.
Это некому больше писать
На окне ледяного трамвая,
И такая на всем благодать,
Что вмерзаешь в нее, засыпая.
И уже безразлично, куда
Он ползет хромоного и нервно.
И сдает, и сдает города,
И не требует крови Минерва
Ни от пасынков, ни от детей,
Ни от вены холодной твоей.
Братья Раи
От тюрьмы и закрытых ворот перед ней
Не зарёкшись, придешь посмотреть на людей.
Не найдешь ничего, ни сестры, ни друзей,
А того никого, кто закажет: «Налей!» –
И за так посидит и разделит кусок,
Потому что, как ты, навсегда одинок,
Потому что назавтра, такой же, как ты,
Будет с кем-то делить из мешка простоты
Тот же самый глоток, и кусок, и слова.
Потому что бездомная мантра права –
Никогда не жалей за Него никого.
Два случайных попутчика часа ночного
До утра как последние люди знакомы,
И касается локоть локтя' твоего.
А рассвет запоет – на глазу голубом
Не увидишь ни сына, ни друга, ни дома.
С горки катится лето пустым кочаном,
Месяц рай поднимая на чертовый градус, –
Братец Каина первым провалится в август,
Братец Авеля слова не выдаст о нем.
Для быстрого движения
по шумным площадям
пришло распоряжение
от Бога к лошадям:
скачи всегда в позиции
военного коня,
но если из милиции
при помощи огня
на тросе, вверх подвешенном,
в коробке жестяной
мелькнет в движеньи бешеном
фонарик над стеной,
пугая красной вспышкою
идущую толпу,
беги мгновенно мышкою
к фонарному столбу,
покорно и с терпением
зеленый жди сигнал,
борясь в груди с биением,
где кровь бежит в канал
от сердца расходящийся
не в виде тех кусков
в музее находящихся,
а виде волосков,
и, сердца трепетание
удачно поборов,
пустись опять в скитание
покуда ты здоров.
3 сентября 1933 года
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
