|
Мужчина может быть счастлив с любой женщиной, если только он не влюблен в нее (Оскар Уайльд)
Поэзия
Все произведения Избранное - Серебро Избранное - ЗолотоК списку произведений
Осенне-зимние осадки | Поэзия
Пишут тебя человеку и веку.
Мне же хотелось - прости! -
словно иду по январскому снегу,
снег под ногами хрустит.
Столько стеклянных осколков-снежинок.
Будь они больше чуть-чуть,
я бы сумел без дешёвых ужимок
ими себя полоснуть.
Чтобы, согласно забытым условьям
распределения слов,
зарифмовалась с багровою кровью
белая эта любовь.
С поправкой на
Комар звенит и каплет дождь.
Открою старый том
и Монтигомо - мудрый вождь
найдётся в томе том.
Простая русская тоска,
мальчишеская грусть -
всю жизнь с собой её таскать
я обречён, и пусть.
Пейзаж уныл и неказист,
как минимум, сто лет.
И заряжает гимназист
кремнёвый пистолет.
Я сам такой. С поправкой на
любовь к своей земле,
к её сынам, пошедшим на
и найденным в петле,
к её дешёвым кабакам,
тошниловкам, сиречь,
к тому, что ходит по рукам
чахоточная речь,
И храп стоит из глубины
её сплошных берлог.
Не говоря о том, что сны
ужаснее дорог.
И день её - совсем не день,
а сумерки и мгла.
И только белая сирень
белым-белым-бела.
На путях
И Саврасов и Некрасов
и дорога в никуда -
только вечер, только трасса,
голубые поезда.
Крик вороний, запах дыма,
ты стоишь и смотришь, как
пролетел со свистом мимо
бронирОванный кулак.
И опять затишье всюду,
помолчи и погрусти.
Дождик бьёт свою посуду
о замолкшие пути.
Ностальгия-93
Ностальгия - случайная птица,
прилетает обычно во сне,
и тогда что-то странное снится
о покинутой мной стороне.
Снятся не авангарды киосков,
тыловые-кривые дворы,
а несжатого хлеба полоска
из учебника русской лит-ры.
Кожа
Мы заняты нечистым делом.
В ознобе лёгком голова,
когда мы говорим о белом
свои ненужные слова.
О синем. Розоватом. Сером.
О свежем. О грачином вдрызг.
О принимаемом на веру
апрельскою порою брызг.
О покрывающем дороги,
берлоги, степи, вороных.
Уже лежащем на пороге
другой - нездешней - стороны.
Об окровавленном и чистом.
О чём возможно, но нельзя,
на санках ритмики речистой
по коже родины скользя.
Снегопад
Это черти в негативе
дружно валятся с небес -
на окно в моей квартире,
на сосновый дальний лес.
Раньше я считал, что это
белых ангелов отряд,
что они небесным светом,
с неба падая, горят.
Оказалось, дело в том, что
негатив - и все дела.
Сыплет с неба адской почтой
ночь, которая бела.
Сообщает - крышка будет
и без разницы - когда
у дверей столпятся люди,
в бездну ахнется звезда,
словно пробочка от йода
под сервант. Растает дым.
Расположена погода
к толкованьям таковым.
Пейзаж с птицей
Всему на белом свете посторонним
и даже не впадающим в тоску,
о чём им думать? Можно о вороне,
шагающей по мокрому песку.
На берегу космического моря
кончается вечерняя заря.
И нет уже ни радости ни горя,
во всём одна прохлада октября.
Свободная прекрасная прохлада,
ворона ходит вдоль, не торопясь,
и между ней и "ничего не надо"
есть сумраком налаженная связь.
Вавилон
Давно ли снег летел, не тая,
слепил Садовое Кольцо,
давно ли, проще, чем простая,
столица кутала лицо
во мглу проулков-закоулков,
в проспектов скудную фольгу,
давно ли раздавалось гулко
её кухонное "могу!"
Читала вслух. Дышала риском
и отправлялась за Урал
интеллигентною туристкой,
чиста, как горный минерал.
Несла херню, несла байдарку,
несла гитару за плечом,
чего-то ей хотелось жарко
и не хотелось горячо.
И были у неё не ржавы
её прекрасные глаза,
когда под песню Окуджавы
катилась сладкая слеза.
С чего же всё вот так, как ныне?
Пророкам вечно снится сон,
что стал безжизненной пустыней
могучий город Вавилон.
Быть может, всё не так буквально,
гиены ночью не кричат
и не гуляет ветер шквальный
по жутким грудам кирпича.
Быть может. Но - глядишь Исайей
и видишь прах и слышишь вой,
и плачет нищенка босая,
тряся кудлатой головой.
Осенние гости
Сумерки. Пропикало четыре.
А совсем стемнеет ровно в пять.
Призраки гуляют по квартире.
Надо где-то призракам гулять.
Ничего не скажут, не попросят.
Даже не подымут тёмных глаз.
Это осень. Это просто осень.
Тишины загробной парафраз.
Я потом опять вернусь к баранам -
к чаю, бутербродам, табаку.
Но ведь это очень даже странно -
есть, курить, валяться на боку,
чувствовать, что всё вокруг в порядке -
просто дымка, дым от папирос,
если ты реально видел прядки
призрачных серебряных волос.
Жизнь под падающими листьями
Речь не о том, что смысла нету.
Допустим, что за так живу.
Гоняет ветерок газету.
Роняет мёртвую листву.
И в этом есть - не смысл - иное,
чему и прозвища-то нет.
Покой, который беспокоит.
Неяркий звук и тихий свет.
Чем ближе к смерти, тем свободней,
печальным воздухом дыша,
знать, что души и тела сводня
уже не стоит ни гроша. | |
Ваши комментарии
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться |
Тихо, тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи,
Вверх, до самых высот!
Кобаяси Исса
 Авторизация |
|
