*
По рабству строк, по вольности стиха
Ты, морфинист, не видящий иного,
Пойдешь до края страсти и греха,
Пока перо касается, пока
Проводит сколом раненое слово
По эрогенной зоне языка.
Сходя с ума и возвращаясь снова
За порцией любви и мышьяка.
*
Растешь башкою в облака,
Ногами длинно зеленея,
И одуванчик облетает с шеи
От каждого движенья ветерка.
Зеленый человек наверняка,
Подсаженный с фарфоровой тарелки.
…А по воде гуляют водомерки
С такой завидной легкостью стиха.
Осень. Оголенность тополей
раздвигает коридор аллей
в нашем не-именьи. Ставни бьются
друг о друга. Туч невпроворот,
солнце забуксует. У ворот
лужа, как расколотое блюдце.
Спинка стула, платьица без плеч.
Ни тебя в них больше не облечь,
ни сестер, раздавшихся за лето.
Пальцы со следами до-ре-ми.
В бельэтаже хлопают дверьми,
будто бы палят из пистолета.
И моя над бронзовым узлом
пятерня, как посуху - веслом.
"Запираем" - кличут - "Запираем!"
Не рыдай, что будущего нет.
Это - тоже в перечне примет
места, именуемого Раем.
Запрягай же, жизнь моя сестра,
в бричку яблонь серую. Пора!
По проселкам, перелескам, гатям,
за семь верст некрашеных и вод,
к станции, туда, где небосвод
заколочен досками, покатим.
Ну, пошел же! Шляпу придержи
да под хвост не опускай вожжи.
Эх, целуйся, сталкивайся лбами!
То не в церковь белую к венцу -
прямо к света нашего концу,
точно в рощу вместе за грибами.
октябрь 1969, Коктебель
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
