Если бы Бог назначил женщину быть госпожой мужчины, он сотворил бы ее из головы, если бы - рабой, то сотворил бы из ноги; но так как он назначил ей быть подругой и равной мужчине, то сотворил из ребра
"Нет человека, который был бы как остров, сам по себе, каждый человек есть часть материка... смерть каждого человека умаляет и меня, ибо я един со всем человечеством, а потому не спрашивай, по ком звони́т колокол: он звони́т по тебе..."
Самость свою так хочу изжить, но при этом
"методом проб и ошибок" жизни учась,
связь ощутив с человечеством-континентом,
знаю, что духом – его лишь малая часть.
Я, быть мечтая в плаванье одиночном
островом, чтобы изведать просторы вод,
чувствую внутренне (попытаюсь быть точным) –
тайная сила сорваться мне не даёт.
Кто-то её называет просто – привычкой,
кто-то – судьбой неизбежной, как ни плыви,
я же считаю её совсем необычной,
неким неведомым людям свойством любви.
Слово любовь на слуху давно, надоело,
каждый поэт напридумал этак и так,
всё же рискну рассказать о чувстве несмело –
это небес позывной, невидимый знак.
Это есть воля, которой всё мирозданье
создано было – бого́в проявленный свет,
и в микромире внутри, и в космосе дальнем,
чтобы, дерзая в мечтах, стремиться и сметь.
Можно махнуть, приуныв, рукой - мол, всё просто,
только опять не даёт покоя строка:
"Нет человека, который был бы как остров,
сам по себе, каждый есть часть материка."
В тот год была неделя без среды
И уговор, что послезавтра съеду.
Из вторника вели твои следы
В никак не наступающую среду.
Я понимал, что это чепуха,
Похмельный крен в моем рассудке хмуром,
Но прилипающим к стеклу лемуром
Я говорил с тобой из четверга.
Висела в сердце взорванная мина.
Стояла ночь, как виноватый гость.
Тогда пришли. И малый атлас мира
Повесили на календарный гвоздь.
Я жил, еще дыша и наблюдая,
Мне зеркало шептало: "Не грусти!"
Но жизнь была как рыба молодая,
Обглоданная ночью до кости, –
В квартире, звездным оловом пропахшей,
Она дрожала хордовой струной.
И я листок твоей среды пропавшей
Подклеил в атлас мира отрывной.
Среда была на полдороге к Минску,
Где тень моя протягивала миску
Из четверга, сквозь полог слюдяной.
В тот год часы прозрачные редели
На западе, где небо зеленей, –
Но это ложь. Среда в твоей неделе
Была всегда. И пятница за ней,
Когда сгорели календарь и карта.
И в пустоте квартиры неземной
Я в руки брал то Гуссерля, то Канта,
И пел с листа. И ты была со мной.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
