По ухабам придорожным, по равнинам
ветер лужи морщит с гиканьем и воем.
Эту бешеную осень у камина
переждать куда приятней и покойней,
чем обувку портить, хлюпая по тверди
и погоду матеря противно Богу:
если в голову и влезет мысль о смерти,
то о смерти не в бою и не в дороге.
* * *
Он глядит на нас с икон немым укором —
Им, южанам, здесь, на севере, не любо:
на Рязанщине всегда об эту пору
даже ветры носят бороды и шубы
и цепляются за маковки и шпили
куполов, что понатыкано сверх меры,
позолотою которых мы решили
пустоту задекорировать под веру.
* * *
Мы все те же, что и в день, когда неспешно
излагал Он нам великое ученье.
Так ли много в этот день дурных и грешных
на великое сподобилось прозренье?
Много ль ищущих, познав слова Нагорной,
обрело себе дорогу под ногами?
Стал ли лучше этот мир, от злобы черный,
увенчавшись куполами да крестами?
* * *
Стонет буря над всемирною тоскою.
Тяжко жить — и помирать, поди, не легше.
Как бы эдак разглядеть, кто за чертою,
той, последней, ожидает нас с усмешкой:
то чело его сияньем озарится
и взовьются чудо-крылья за плечами,
то блеснут в глазах кровавые зарницы
и рога упрутся в сумрак остриями.
* * *
Утром в зеркале не видится изнанка —
нет ни истины, ни сути в отраженьи.
Правда, солнце, я заметил, спозаранку
в наши лица смотрит с явным отвращеньем.
Суетливость да пустые разговоры
населяют нашу бренную обитель.
Верой, может быть, и можно двигать горы,
только я тех гор продвинутых не видел.
* * *
Воет ветер, как припадочная стерва,
сотрясая небеса над городами.
Посижу еще немного и, наверно,
спать пойду, распотрошив в камине пламя.
И когда погаснет свет в моей квартире,
стихнет буря и звезда блеснет прохладно.
А к утру, глядишь, воздастся в этом мире
мне по вере — белым снегом... Ну и ладно.
Бессмысленное, злобное, зимой
безлиственное, стадии угля
достигнувшее колером, самой
природой предназначенное для
отчаянья, - которого объем
никак не калькулируется, - но
в слепом повиновении своем
уже переборщившее, оно,
ушедшее корнями в перегной
из собственных же листьев и во тьму -
вершиною, стоит передо мной,
как символ всепогодности, к чему
никто не призывал нас, несмотря
на то, что всем нам свойственна пора,
когда различья делаются зря
для солнца, для звезды, для топора.
1970
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
