По направлению к себе
на каждом грёбаном столбе
бликует указатель — "к Свану".
Так пешедралом из Ботсваны
я в Екатеринбург иду,
но прихожу в Караганду —
или куда-нибудь — незваной.
То тут, то там — тук-тук, тик-так,
и накреняется чердак,
слезами Неточки залитый.
Когда-нибудь мы будем квиты —
я в Екатеринбург пойду,
а ей — налево, в Катманду
/в деревню, к тётке, в глушь, в саванну/.
Дом не построить без гвоздей —
я их ищу, ищу везде
/да вот они — в ведре, на донце/,
но в руки мне ложится Солнце —
и эту главную звезду
я за собою поведу
в Ека... о нет! иду в Гавану!
Гамак подвешу — Малекон
гостеприимен. Очень странно —
когда идёшь полжизни к Свану
и ставишь всё своё на кон,
а Сван молчит, а Сван — в Гаване,
в заливе, словно в тёплой ванне,
полощет пятки — ветрогон!
...Лежу, качаюсь. Томик Пруста
безвременно утрачен. Густо
напичкана вода лангустом.
Я в даль прекрасную расту
на скромной мебели Прокруста,
и мне мечтать легко и пусто
под сенью дедушек в цвету.
Нелегкое дело писательский труд –
Живешь, уподобленный волку.
С начала сезона, как Кассий и Брут,
На Цезаря дрочишь двустволку.
Полжизни копить оглушительный газ,
Кишку надрывая полетом,
Чтоб Цезарю метче впаять промеж глаз,
Когда он парит над болотом.
А что тебе Цезарь – великое ль зло,
Что в плане латыни ему повезло?
Таланту вредит многодневный простой,
Ржавеет умолкшая лира.
Любимец манежа писатель Толстой
Булыжники мечет в Шекспира.
Зато и затмился, и пить перестал –
Спокойнее было Толстому
В немеркнущей славе делить пьедестал
С мадам Харриет Бичер-Стоу.
А много ли было в Шекспире вреда?
Занятные ж пьесы писал иногда.
Пускай в хрестоматиях Цезарь давно,
Читал его каждый заочник.
Но Брут утверждает, что Цезарь – говно,
А Брут – компетентный источник.
В карельском скиту на казенных дровах
Ночует Шекспир с пораженьем в правах.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
