Ух, какие вороны, какие вороны
В январе надзирают мои небосклоны -
Толстобрюхие, грузные аэростаты
Как во время блокады, во время блокады!
Вот с высот налетают, хвостатые бомбы,
Вот по мусорным бакам орудуют, зомби;
Вот в пара́х самогонных морозного рая -
Мутноглазые фраеры - песни горланят!
И куда ни укроюсь, куда ни шагаю -
Всё на вышках охранных сидят, вертухаи,
По периметрам дней, расколючив пунктиры…
На заборах, на ветках - везде конвоиры!
Вот такие вороны - орланы-вороны! -
Разделили мне землю и небо - на зоны;
Коль не выклюют глаз, коль ушей не оглушат,
Так сшибут, подомнут под тяжёлые туши.
Но ведь я уже про́жил все смерти и страхи,
Все осадные зимы, режимы, ГУЛАГи,
Все заразные зоны, все лютые сроки…
Но ведь я уже ожил - в заветные строки!
Что взошли из зерна над костьми Чекмарёва,
Из свинца, залетевшего в грудь Гумилёва,
Из разбитых, беззубых васильевских дёсен,
Из кровавого пуха корниловских вёсен.
Только я уже тёрся колымским загаром
По шаламовским психиатрическим нарам,
И у мусорных баков в кутиловских скверах
Я уже побродяжничал - не в полумерах!
Потому я не вправе на мир обозлиться -
Мир, в котором жестоки, конечно, не птицы,
И в котором, по счастью, не только вороны
Населяют святые мои небосклоны!
