Мои надежды превратятся в города-
На дальнем подступе к высоткам я увижу,
Как пала самая последняя звезда
В тот миг, о счастье умоляла я когда,
На горизонт среди огней, горящих ниже,
В бетонной топи каменеющих болот,
Что напитались миллионами желаний.
В глубины грозные ведёт огонь не тот,
И не спасёт от лживой искорки ни флот,
Ни чайки крик - такой отчаянный и ранний.
С толпой заблудшею плутала я в метро.
Как Уроборос, сам себя жрал эскалатор,
Грозя мне вечным ожиданием: Бистро -
"Московский чай", не согревающий нутро,
И до зрачка размеров сжавшийся экватор.
И до размеров круга ада - верно, гад?
Не столь велик, но мне придётся, чую, впору.
Кто отражается в глазах моих - не рад,
Отводит в сторону ломающийся взгляд,
И не желает дать начало разговору.
Всей страшной истины - молчи иль не молчи -
Не скроет космос: миллиарды мёртвых точек
Нам посылают до сих пор свои лучи,
Как угли страсти, что уже не горячи,
Но вечным отблеском тревожат одиночек.
Меня -увы- переживает даже смерть.
И пустота былой любви сочится светом,
Ночами лезет под ресницы круговерть,
Сияя нежно, проникает в тела твердь,
Забытым голосом зовёт к другим планетам.
Но я останусь посмотреть, как тает год
И распускаются зонтов бутоны ярко
Под лёгкой поступью святых небесных вод,
И поднимает лица сонные народ,
Чтоб угоститься дармовой осенней чаркой.
За гремучую доблесть грядущих веков,
За высокое племя людей
Я лишился и чаши на пире отцов,
И веселья, и чести своей.
Мне на плечи кидается век-волкодав,
Но не волк я по крови своей,
Запихай меня лучше, как шапку, в рукав
Жаркой шубы сибирских степей.
Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы,
Ни кровавых костей в колесе,
Чтоб сияли всю ночь голубые песцы
Мне в своей первобытной красе,
Уведи меня в ночь, где течет Енисей
И сосна до звезды достает,
Потому что не волк я по крови своей
И меня только равный убьет.
17-28 марта 1931, конец 1935
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
