домик под старым клёном древний, почти ослеп.
гнутся в земных поклонах белые ветру вслед.
снег, словно божья манна, вьюги протяжный вой,
старая баба маня век доживает свой.
стены сошлись и давят, изморозь на печи,
нету на окнах ставен - кто же тогда стучит?
к телу хозяйки слабо совести жмётся тень,
не захотела баба маня иметь детей.
помнит чужие семьи, помнит марусь и лид...
где-то внутри всё время, хуже, чем зуб, болит.
так нестерпимо ноет... зябко душа дрожит.
дальнею стороною чья-то проходит жизнь.
пети твои, никиты...им от тебя одно...
белою ниткой шито чёрное полотно
жизни шальной, распутной, прожитой без ума.
бес бы их всех попутал, если б не ты сама...
в двери проник крахмальной ночи морозный дух,
шепчет старуха маня:"Господи, я иду...".
смерть обживает угол - холодно на посту.
душу уносит вьюга листиком в пустоту.
В деревне Бог живет не по углам,
как думают насмешники, а всюду.
Он освящает кровлю и посуду
и честно двери делит пополам.
В деревне Он - в избытке. В чугуне
Он варит по субботам чечевицу,
приплясывает сонно на огне,
подмигивает мне, как очевидцу.
Он изгороди ставит. Выдает
девицу за лесничего. И в шутку
устраивает вечный недолет
объездчику, стреляющему в утку.
Возможность же все это наблюдать,
к осеннему прислушиваясь свисту,
единственная, в общем, благодать,
доступная в деревне атеисту.
1967
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.