Значит, вот оно как потом –
Та же очередь в три ручья.
Правоверные – напролом.
Левоверные там, где я.
Раз с крестом, дело точно швах,
Трое суток расклада ждать.
Собирались-то впопыхах,
Да и что было собирать.
Но формальности соблюдут,
Перья белые поскрипят.
Всю меня с головы до пят
По линеечке проведут…
(На обед оторвут ребят,
Уважая нерайский труд.)
Вот и мой персональный бог,
Чьим подобьем имею честь.
Ну, понятно, что приберег –
Отчего бы и не присесть.
(В общем, стоило умереть,
Чтобы запросто – бок о бок.)
Помянём что ли. Дай прикурить.
Да не пью я, но сам-то пей.
По сухому-то говорить
Да про нас дураков людей?
(Ударенья мои оставь!
А нектара хоть раз налей.)
Ну и как наш видок с небес?
А я тут со своим стихом.
Это точно нужно тебе?
Я могла бы… да вот – облом.
А теперь покажи свой рай.
Разве можешь ты не хотеть
Завернуть, поди невзначай,
Вот, мол, я тут…
Да обалдеть!
Округлю голубы глаза
И присвистну – Ну ты даешь!
Как же, Господи, отказать.
Хоть спросить удержись – Не врешь?
Бессмысленное, злобное, зимой
безлиственное, стадии угля
достигнувшее колером, самой
природой предназначенное для
отчаянья, - которого объем
никак не калькулируется, - но
в слепом повиновении своем
уже переборщившее, оно,
ушедшее корнями в перегной
из собственных же листьев и во тьму -
вершиною, стоит передо мной,
как символ всепогодности, к чему
никто не призывал нас, несмотря
на то, что всем нам свойственна пора,
когда различья делаются зря
для солнца, для звезды, для топора.
1970
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
