Уехал Гриша Перельман,
Был мне соседом.
И это правда, не обман,
Уехал к шведам.
Уехал, нет, не за деньгой,
Ему не нужно.
Он не от мира, он другой,
Даже наружно.
Ходили мы одной тропой,
Одной дорогой
Из Купчино-метро домой
С пакетом, с книгой.
Он шел, а мир не замечал,
Что рядом гений.
Он миру тем же отвечал,
Без осуждений.
Мы им гордились все страной,
А чем еще нам?
Стал космос болью головной,
Назло всем планам.
Балет, как будто есть, но только мы
О нем не будем.
Там столько гадкой кутерьмы,
И как не стыдно людям.
Да и плотиною теперь,
Не погордиться,
После трагических потерь,
Нам лишь стыдиться.
Вот для меня его отъезд
Достоин сожаления,
Когда охота «к перемене мест»
Охватывает гения.
С экрана все кричат Виват,
Приехал тренер от Тайсона.
Обучит боксу он ребят,
Нужнейшая персона.
И пусть все знающие СМИ
Хранят молчание.
Но я, я все же не они
Кричу в отчаяние.
Найти ответ, ну почему
Такой им сделан шаг.
Мог двадцать лет назад тому
С отцом уехать в США.
Он верил здесь его судьба,
Здесь будет он служить науке.
В России жизнь это борьба
Но точно не помрешь от скуки.
Для творчества ж, так мало надо,
Свобода, воздуха и хлеба,
Еще, чтоб мама была рядом,
И солнца, питерского неба.
Необходим свободы кислород,
Поддерживать горение,
Чтоб мысли не пошли в разброд,
Он очень нужен гениям.
В России с ним теперь напряг,
Теченья нет, болото.
Живет в нем лишь карась шустряк,
Да щука и идет охота.
Ученый это не карась-делец,
Он рыбка золотая,
Не молится на золотой телец,
Который почитает стая.
Но чрез него мы познаём,
Что сила, это знание.
А мы то, что мы им даём,
Подчас непонимание.
И если рыбка на прощание,
Махнет хвостом и сгинет в море,
Как тот старик пойдем в отчаяние
К своей землянке проклиная горе.
Я на крыше паровоза ехал в город Уфалей
и обеими руками обнимал моих друзей —
Водяного с Черепахой, щуря детские глаза.
Над ушами и носами пролетали небеса.
Можно лечь на синий воздух и почти что полететь,
на бескрайние просторы влажным взором посмотреть:
лес налево, луг направо, лесовозы, трактора.
Вот бродяги-работяги поправляются с утра.
Вот с корзинами маячат бабки, дети — грибники.
Моют хмурые ребята мотоциклы у реки.
Можно лечь на теплый ветер и подумать-полежать:
может, правда нам отсюда никуда не уезжать?
А иначе даром, что ли, желторотый дуралей —
я на крыше паровоза ехал в город Уфалей!
И на каждом на вагоне, волей вольною пьяна,
«Приму» ехала курила вся свердловская шпана.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
