Она, кто стАтью источала
Дыханье дальнего Днепра,
Не задержалась у причала
Моей постели до утра
В пустой двухкомнатной квартире,
Какую барски я снимал…
И в лоджиевом карантине
Курорт сводил меня с ума.
Она, с кем с душного полудня
Сбежали мы в лазурный рай,
Порывы все мои и «блудни»
Отринула не невзначай…
Но, грусть не выдавший нисколько,
Глушил я зря сердечный стук,
И от касаний наших скользких
В воде - захватывало дух!
…Она плескалась в акварелях
Прогретых волн – полунага…
И на губах её горели
И янтари, и жемчуга.
И я шалел от брызг и капель,
Нектар которых бы испил
С лица славянки этой, кАбы
События не торопил.
Её - восторженную чайку -
Ласкало море, а не я!
А я, влюблённый и случайный,
Был в роли ржавого буя,
Обросшего зелёной тиной,
Прибившегося сиро к ней…
Но - солнце!.. Солнце нам светило,
ХитрО подмигивая мне!
И волны пели и качали
Её пленительную плоть,
И все сердечные печали
Мои летели, будто прочь…
И, со стихиями не споря,
Плыл рядом с нею – я, не я…
И пахло женщиной и морем
До головокружения...
Светало поздно. Одеяло
Сползало на пол. Сизый свет
Сквозь жалюзи мало-помалу
Скользил с предмета на предмет.
По мере шаткого скольженья,
Раздваивая светотень,
Луч бил наискосок в "Оленью
Охоту". Трепетный олень
Летел стремглав. Охотник пылкий
Облокотился на приклад.
Свет трогал тусклые бутылки
И лиловатый виноград
Вчерашней трапезы, колоду
Игральных карт и кожуру
Граната, в зеркале комода
Чертил зигзаги. По двору
Плыл пьяный запах - гнали чачу.
Индюк барахтался в пыли.
Пошли слоняться наудачу,
Куда глаза глядят пошли.
Вскарабкайся на холм соседний,
Увидишь с этой высоты,
Что ночью первый снег осенний
Одел далекие хребты.
На пасмурном булыжном пляже
Откроешь пачку сигарет.
Есть в этом мусорном пейзаже
Какой-то тягостный секрет.
Газета, сломанные грабли,
Заржавленные якоря.
Позеленели и озябли
Косые волны октября.
Наверняка по краю шири
Вдоль горизонта серых вод
Пройдет без четверти четыре
Экскурсионный теплоход
"Сухум-Батум" с заходом в Поти.
Он служит много лет подряд,
И чайки в бреющем полете
Над ним горланят и парят.
Я плавал этим теплоходом.
Он переполнен, даже трюм
Битком набит курортным сбродом -
Попойка, сутолока, шум.
Там нарасхват плохое пиво,
Диск "Бони М", духи "Кармен".
На верхней палубе лениво
Господствует нацмен-бармен.
Он "чита-брита" напевает,
Глаза блудливые косит,
Он наливает, как играет,
Над головой его висит
Генералиссимус, а рядом
В овальной рамке из фольги,
Синея вышколенным взглядом,
С немецкой розовой ноги
Красавица капрон спускает.
Поют и пьют на все лады,
А за винтом, шипя, сверкает
Живая изморозь воды.
Сойди с двенадцати ступенек
За багажом в похмельный трюм.
Печали много, мало денег -
В иллюминаторе Батум.
На пристани, дыша сивухой,
Поможет в поисках жилья
Железнозубая старуха -
Такою будет смерть моя...
Давай вставай, пошли без цели
Сквозь ежевику пустыря.
Озябли и позеленели
Косые волны октября.
Включали свет, темнело рано.
Мой незадачливый стрелок
Дремал над спинкою дивана,
Олень летел, не чуя ног.
Вот так и жить. Тянуть боржоми.
Махнуть рукой на календарь.
Все в участи приемлю, кроме...
Но это, как писали встарь,
Предмет особого рассказа,
Мне снится тихое село
Неподалеку от Кавказа.
Доселе в памяти светло.
1980
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
