Орест служил в роскошном ресторане,
а жил в лачуге жалкой за углом.
Монеты унося домой в кармане,
считал клиента каждого козлом
с нечистыми копытами-рогами...
Орест стремился к славе и почёту,
тарелки он стыдился подавать.
Кладя в карман холуйскую банкноту,
мечтал попасть в буржуйскую кровать
и помыкать оттуда бедняками.
Судите сами: гонору - вагон,
ума и знаний - хватит на тарелку!
Злорадно переводят черти стрелку...
И наш герой находит миллион
заморских денег. Только медяками.
Орест идёт в шикарный ресторан -
не в свой, а в тот, что рангом чуть покруче.
Прекрасных явств заказывает кучу,
кутит вовсю, плюёт сквозь зуб в фонтан,
и мажет фуа-гра на хлеб руками.
Сожравши всё, что повар приготовил
к банкету на пятнадцать вип-персон,
почувствовал Орест, что клонит в сон -
рыгнул, икнул, нахмурил грозно брови,
козлом проблеял: "Счёт подай, гарсон!"
Гарсон в улыбке губы раздвигает,
из циферок и букв несёт рулон,
Орест мешок с деньгами открывает,
и всё на стол... Ну что за моветон!
Гарсон стоит, молчит и не считает.
Дрожащею рукой за телефон -
машина полицейская на место
примчалась, будто курица с насеста,
ещё висел над залом денег звон.
Ореста - под арест! Выводят вон...
...Орест служил в роскошном ресторане,
теперь - в тюремной кухне. Миль пардон,
но не считай монет в чужом кармане!
А если вдруг нашёл ты миллион,
то убедись, что он - не из Зимбабве,
где булка хлеба стоит триллион!
________
На январь 2009 года инфляция в Зимбабве достигла 321 000 000 %, что является абсолютным мировым рекордом.
Была введена в обращение купюра достоинством 100 трлн зимбабвийских долларов.
Не верили, считали - бредни,
Но узнавали от двоих,
Троих, от всех. Равнялись в строку
Остановившегося срока
Дома чиновниц и купчих,
Дворы, деревья, и на них
Грачи, в чаду от солнцепека
Разгоряченно на грачих
Кричавшие, чтоб дуры впредь не
Совались в грех, да будь он лих.
Лишь бы на лицах влажный сдвиг,
Как в складках порванного бредня.
Был день, безвредный день, безвредней
Десятка прежних дней твоих.
Толпились, выстроясь в передней,
Как выстрел выстроил бы их.
Как, сплющив, выплеснул из стока б
Лещей и щуку минный вспых
Шутих, заложенных в осоку,
Как вздох пластов нехолостых.
Ты спал, постлав постель на сплетне,
Спал и, оттрепетав, был тих,-
Красивый, двадцатидвухлетний.
Как предсказал твой тетраптих.
Ты спал, прижав к подушке щеку,
Спал,- со всех ног, со всех лодыг
Врезаясь вновь и вновь с наскоку
В разряд преданий молодых.
Ты в них врезался тем заметней,
Что их одним прыжком достиг.
Твой выстрел был подобен Этне
В предгорьи трусов и трусих.
1930
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
