Город иной извлечет неизвестный неверный январь
из пантеона часов и доверит лишенным хребта
циферблатам
Улица целясь в зарю промахнется
Мушку собьет медно-розовой башни мишень
Сквозь безысходность строений проскальзывай к пойме
речной камышами поросшей
Слушай как солнце нечаянной крышей от счастья кричит
Солнце точнее неясная тучная хмурая память
о непослушном луче о случайно проснувшемся
темой античной
солнечном личике отчима в чине собрата по табору снов
Есть в растительной жизни поэта
Злополучный период, когда
Он дичится небесного света
И боится людского суда.
И со дна городского колодца,
Сизарям рассыпая пшено,
Он ужасною клятвой клянется
Расквитаться при случае, но,
Слава Богу, на дачной веранде,
Где жасмин до руки достает,
У припадочной скрипки Вивальди
Мы учились полету - и вот
Пустота высоту набирает,
И душа с высоты пустоты
Наземь падает и обмирает,
Но касаются локтя цветы...
Ничего-то мы толком не знаем,
Труса празднуем, горькую пьем,
От волнения спички ломаем
И посуду по слабости бьем,
Обязуемся резать без лести
Правду-матку как есть напрямик.
Но стихи не орудие мести,
А серебряной чести родник.
1983
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
