- Оглянись, мы хотим посмотреть на тебя, Суламит!
- Что смотреть на меня, как на тот хоровод Манаимский?
- Госпожа, как прекрасны в сандалиях ноги твои!
Плавность бёдер подобна колье – ювелира изыски;
Твой округлый живот, словно чаша с душистым вином,
Словно ворох пшеницы, усыпанный листьями лилий;
А сосцы – как у серны козлята, резвятся вдвоём;
Шея стройная – словно из кости слоновой творили;
Нос твой – башня Ливанская, что созерцает Дамаск;
Очи – два озерка Есевонских у врат Батраббима;
Голова на тебе – словно кряж Джебель-Map-Элиас,
Кудри – словно пурпур, и царём Соломоном любимы.
Ты прекрасна, к себе привлекаешь, собою мила!
Этот стан твой, как пальма, а грудь – виноградные кисти.
Ухватиться б за ветви на пальме такой! – возжелал,
И грудей виноград захотелось в томлении стиснуть.
Аромат от ноздрей, как от яблок; уста – как вино,
Что к другому течёт, услаждает уста истомлённых…
- Я доверилась другу, ко мне льнёт желанье его.
Мой любимый, приди, выйдем в поле, побудем и в сёлах;
Поутру в сад пойдём, глянем – как распустилась лоза,
Не раскрылись ли почки, цветут ли нарядно гранаты?
Там, под дух Мандрагоры всю нежность свои показав,
Дам прекрасных плодов, что тебе берегла, ненаглядный!
*В дословном переводе с иврита из канонического
(масоретского) текста: „хаш-шуламмит“-
жительница селения Шулем. В русскоязычных
источниках имя героини встречается также в
форме Суламифь.
Какая осень!
Дали далеки.
Струится небо,
землю отражая.
Везут медленноходые быки
тяжелые телеги урожая.
И я в такую осень родилась.
Начало дня
встает в оконной раме.
Весь город пахнет спелыми плодами.
Под окнами бегут ребята в класс.
А я уже не бегаю - хожу,
порою утомляюсь на работе.
А я уже с такими не дружу,
меня такие называют "тетей".
Но не подумай,
будто я грущу.
Нет!
Я хожу притихшей и счастливой,
фальшиво и уверенно свищу
последних фильмов легкие мотивы.
Пойду гулять
и дождик пережду
в продмаге или в булочной Арбата.
Мы родились
в пятнадцатом году,
мои двадцатилетние ребята.
Едва встречая первую весну,
не узнаны убитыми отцами,
мы встали
в предпоследнюю войну,
чтобы в войне последней
стать бойцами.
Кому-то пасть в бою?
А если мне?
О чем я вспомню
и о чем забуду,
прислушиваясь к дорогой земле,
не веря в смерть,
упрямо веря чуду.
А если мне?
Еще не заржаветь
штыку под ливнем,
не размыться следу,
когда моим товарищам пропеть
со мною вместе взятую победу.
Ее услышу я
сквозь ход орудий,
сквозь холодок последней темноты...
Еще едят мороженое люди
и продаются мокрые цветы.
Прошла машина,
увезла гудок.
Проносит утро
новый запах хлеба,
и ясно тает облачный снежок
голубенькими лужицами неба.
1935
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
