Не всё коту масленица,
бывают и постные дни,
а кошечка ластится,
так ты не гони,
а солнышко вскатится –
румяное – по дуге,
засветится матица
в твоей избе –
как в той пятистеночке
пол намыт,
как махонький птенечик
спит, сопит.
***
Как будто в маяте дорожной
Побеждена невольным сном,
Забывшись, тихо, осторожно
Листаю графики альбом.
Я глажу гладкие страницы.
Как мастерски отражены
На них дома, деревья, птицы
Моей заоблачной страны,
Моей погибшей атлантиды
Часовни, церкви, хутора,
Знакомые с пелёнок виды –
В ночи и в полдень, и с утра.
Там жизнь! И скрип колёс тележных
По чёрной, дышащей земле,
И летний день, и зимний, снежный,
И хлеб, и лампа на столе.
Мой конь, мой пёс, моей рукою
Распахнуто окно, светла,
Просторна даль, вдали с тоскою,
С моей, звонят колокола.
Всё это было. Полной горстью
Взяла, вдохнула жадным ртом –
И жизнь, и смерть. Там, на погосте,
Моя могилка под крестом.
***
Отпусти
прижаться к земле –
лечь пластом –
на холме
на том,
отпусти вдохнуть
от его травы,
от её корней.
Отпусти.
Я посетил тебя, пленительная сень,
Не в дни веселые живительного Мая,
Когда, зелеными ветвями помавая,
Манишь ты путника в свою густую тень;
Когда ты веешь ароматом
Тобою бережно взлелеянных цветов:
Под очарованный твой кров
Замедлил я моим возвратом.
В осенней наготе стояли дерева
И неприветливо чернели;
Хрустела под ногой замерзлая трава,
И листья мертвые, волнуяся, шумели.
С прохладой резкою дышал
В лицо мне запах увяданья;
Но не весеннего убранства я искал,
А прошлых лет воспоминанья.
Душой задумчивый, медлительно я шел
С годов младенческих знакомыми тропами;
Художник опытный их некогда провел.
Увы, рука его изглажена годами!
Стези заглохшие, мечтаешь, пешеход
Случайно протоптал. Сошел я в дол заветный,
Дол, первых дум моих лелеятель приветный!
Пруда знакомого искал красивых вод,
Искал прыгучих вод мне памятной каскады:
Там, думал я, к душе моей
Толпою полетят виденья прежних дней...
Вотще! лишенные хранительной преграды,
Далече воды утекли,
Их ложе поросло травою,
Приют хозяйственный в нем улья обрели,
И легкая тропа исчезла предо мною.
Ни в чем знакомого мой взор не обретал!
Но вот, по-прежнему, лесистым косогором,
Дорожка смелая ведет меня... обвал
Вдруг поглотил ее... Я стал
И глубь нежданную измерил грустным взором.
С недоумением искал другой тропы.
Иду я: где беседка тлеет,
И в прахе перед ней лежат ее столпы,
Где остов мостика дряхлеет.
И ты, величественный грот,
Тяжело-каменный, постигнут разрушеньем
И угрожаешь уж паденьем,
Бывало, в летний зной прохлады полный свод!
Что ж? пусть минувшее минуло сном летучим!
Еще прекрасен ты, заглохший Элизей.
И обаянием могучим
Исполнен для души моей.
Тот не был мыслию, тот не был сердцем хладен,
Кто, безымянной неги жаден,
Их своенравный бег тропам сим указал,
Кто, преклоняя слух к таинственному шуму
Сих кленов, сих дубов, в душе своей питал
Ему сочувственную думу.
Давно кругом меня о нем умолкнул слух,
Прияла прах его далекая могила,
Мне память образа его не сохранила,
Но здесь еще живет его доступный дух;
Здесь, друг мечтанья и природы,
Я познаю его вполне:
Он вдохновением волнуется во мне,
Он славить мне велит леса, долины, воды;
Он убедительно пророчит мне страну,
Где я наследую несрочную весну,
Где разрушения следов я не примечу,
Где в сладостной сени невянущих дубров,
У нескудеющих ручьев,
Я тень священную мне встречу.
1834
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
