Создатель мой, ужели труд твой – лом?
Подправь меня, спешит кончина птицей.
Я к смерти мчусь, она навстречу мчится,
А радости мои – во дне былом.
Взглянуть не смею в слепоте кругом,
Смерть бьёт в лицо, страх за спиной таится,
Моя же плоть, устав, воспрянуть тщится,
Но в ад влекома скрытым в ней грехом.
Я ввысь гляжу, где Ты один, сквозь мрак,
Надеясь рядом быть и возрождаться,
Но так прельщает наш старинный враг,
Что мне уже невмочь терпеть и часа.
Придай мне сил, уйми его обман,
И сердце притяни, как адамант.
(Вариант №2)
Создав меня, позволишь умирать?
Чини меня скорее, я не вечен.
Я к смерти мчусь, она бежит навстречу,
А радости остались во вчера.
Вокруг не смею в слепоте взирать,
За мной печаль, а спереди смерть мечет
Такую жуть, что плоть мою увечит
Греховную, которой в ад пора.
Лишь Ты царишь вверху, с Тобой рад быть,
В надежде созерцать и возрождаться;
Но дьявол, враг наш, хочет соблазнить,
Что мне уже невмочь терпеть и часа.
Придай мне сил, уйми его обман,
И сердце притяни, как адамант.
*
Tho has made me, and shall thy work decay?
Repair me now, for now mine end doth haste;
I run to death, and death meets me as fast,
And all my pleasures are like yesterday.
I dare not move my dim eyes any way,
Despair behind, and death before doth cast
Such terror, and my feeble flesh doth waste
By sin in it, which it towards hell doth weigh.
Only thou art above, and when towards thee
By thy leave I can look, I rise again;
But our old subtle foe so tempteth me
That not one hour myself I can sustain.
Thy grace may wing me to prevent his art,
And thou like adamant draw mine iron heart.
Встанешь не с той ноги,
выйдут не те стихи.
Господи, помоги,
пуговку расстегни
ту, что под горло жмёт,
сколько сменил рубах,
сколько сменилось мод...
Мёд на моих губах.
Замысел лучший Твой,
дарвиновский подвид,
я, как смешок кривой,
чистой слезой подмыт.
Лабораторий явь:
щёлочи отними,
едких кислот добавь,
перемешай с людьми,
чтоб не трепал язык
всякого свысока,
сливки слизнув из их
дойного языка.
Чокнутый господин
выбрал лизать металл,
голову застудил,
губы не обметал.
Губы его в меду.
Что это за синдром?
Кто их имел в виду
в том шестьдесят седьмом?
Как бы ни протекла,
это моя болезнь —
прыгать до потолка
или на стену лезть.
Что ты мне скажешь, друг,
если не бредит Дант?
Если девятый круг
светит как вариант?
Город-герой Москва,
будем в восьмом кругу.
Я — за свои слова,
ты — за свою деньгу.
Логосу горячо
молится протеже:
я не готов ещё,
как говорил уже.
1995
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
