В его дом не заходит никто – даже чтоб своровать. Дверь не заперта – дань первородной свободе. Да и красть дома нечего – стол да за печкой кровать. Ну хотя бы узнать – есть ли что воровать? –
нет, не ходят
Слились с воздухом плоть его, кровь, его хлеб и вино. Разговоры не с ним, что ни взгляд – сквозь него или мимо. К ипостаси невидимых волн он привык так давно, что плывёт меж людей светлой струйкою лёгкого дыма
Кто-то вспомнит, что есть у него и жена, и семья. Но его самого у жены да семьи как бы нету. Встанут утром – он слушать ушёл соловья. Ближе к ночи, глядишь, улетел на другую планету
Он присутствует –
здесь и сейчас –
только если поёт
эти странные песни,
один, как всегда,
без ансамбля.
Но от них плачет каплями солнца
арктический лёд
и рождает вдали свою радугу
каждая капля
