Гений есть бесконечная способность сносить боль — и причинять ещё большую.
Перефразированный Томас Карлейль.
Он расстался с женой
И забыл про детей,
Бредил гибкостью рук, тонким станом,
И, во власти одной
Из греховных страстей,
Он писал и ваял неустанно.
Но и цвет не играл,
И ломался резец,
Он проклятия слал силам высшим...
А с иконы взирал
Многомудрый Творец,
Дождь стучал в черепичные крыши.
Он худел, пропадал,
Взгляд холодный ловил
Той, что стала причиной мучения,
И к ногам припадал,
И молил о любви,
А у Бога просил вдохновения.
И не явь, и не бред:
Не принять и не счесть
Горьких сердцу открывшихся истин...
И написан портрет -
Поклонение? месть? -
На холсте исстрадавшейся кистью.
Там была красота:
Безупречна, как снег,
И, как смерть, холодна и бессрочна.
Жгла огнём темнота
Из-под тяжести век -
Глубока, сладострастна, порочна...
Но таилась в её
Полудетских губах
Тень улыбки смущённо-печальной,
И казалось всерьёз,
Что портрет весь пропах
Льнувшей к белой щеке розой чайной.
Грешный ангел земли?
Дочь невинная тьмы?
У портрета крестились украдкой.
Ей простить не могли,
Что смущает умы,
Оставаясь манящей загадкой.
Яд в бокале вина,
Сделан жадный глоток.
Ей - туда, где нет слёз и гонений...
...И сжимала жена
В бледных пальцах цветок:
Снова клялся в любви блудный гений.
