Листья летят с берёз жёлтыми мотыльками,
Рыжий весёлый пёс щёлкает их зубами.
Я его подзову, пышный нагребши ворох,
И подожгу листву, что полыхнёт, как порох!
Рыжий подпрыгнет аж, вмиг от огня отпрянет:
«Что у тебя за блажь?» - с явной обидой глянет.
Свой возмущённый нос примется лапой чистить…
Знал бы беспечный пёс, что у меня за мысли!
Рыжему жизнь ясна, он - по себе на свете,
А у меня жена, мать на чужбине, дети…
А у меня стихов невоплощённых ворох,
А у меня грехов взрывоопасный порох…
Разве я псу совру? Очень мне тошно в мыслях:
Что если я… умру, так же, как эти листья!
Сгину в сезонный миг лиственно-мотыльково,
Не обогрев родных, не обеспечив кровом…
Рыжему – проще он – по фигу все вопросы:
Друг мой в судьбу влюблён весь - от хвоста до носа!
Он не распустит нюнь, что не имеет крыши,
Здравый звериный нюх движет по жизни Рыжим.
Да и бездомен я разве в казённом доме?..
Так что, как раз – родня мы по собачьей доле!
Пусть за подвох простит: сам по душе незлобный -
Рыжий давно постиг, что человек я - добрый.
Только не в толк ему будет понять-ответить,
Что я нашёл в дыму листьев невкусных этих…
Лучше б помчались с ним в царства помойных свалок,
Там и Отчизны дым неимоверно сладок!
Бумага терпела, велела и нам
от собственных наших словес.
С годами притёрлись к своим именам,
и страх узнаванья исчез.
Исчез узнавания первый азарт,
взошло понемногу быльё.
Катай сколько хочешь вперёд и назад
нередкое имя моё.
По белому чёрным сто раз напиши,
на улице проголоси,
чтоб я обернулся — а нет ни души
вкруг недоуменной оси.
Но слышно: мы стали вась-вась и петь-петь,
на равных и накоротке,
поскольку так легче до смерти терпеть
с приманкою на локотке.
Вот-вот мы наделаем в небе прорех,
взмывая из всех потрохов.
И нечего будет поставить поверх
застрявших в машинке стихов.
1988
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
